МОЛОДО ВЫГЛЯДИТЕ
Рождественская история
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция — Сетунь». Электричка гудела, набирала ход. Как всегда на 8.35, народу было много. Свободные места кончились еще в Одинцово, а теперь едущие на столичные работы подмосквичи заняли и проход.
Во всем можно найти положительные стороны: чем дальше живёшь, тем лучше сидишь. Светка устроилась у окна и пялилась на дачно-индустриальный пейзаж.
И было б совсем хорошо, насколько это возможно в понедельник по дороге в офис, если бы не подсевшая на Пионерской компания работяг. Она тяжко пахла вчерашним, переругивалась, гоготала, была омерзительно полна сил и хорошего настроения. Особенно этот, напротив, в громоздких нечищеных ботинках и в хаки с ног до головы.
— Короче, теплоход тонет, на необитаемый остров двое попали — русский и эта, такая из Голливуда. Михалыч, кто там из Голливуда самая фигуристая?
Михалыч выставил руки, будто два воображаемых арбуза к груди прижал:
— Анжелина Джоли?
— Да какая Желина, что ты показываешь, у нее такие разве? Ну, короче, Мерилин Монро. И вот неделю они прожили, у Мерилин, значит, природа берет своё, она нашему и говорит...
Мужик внезапно прервался и хлопнул Светлану по коленке.
— Девочка! Эй, девочка! Ты в наушниках? Нет?
Светка опешила:
— Эээ… нет. Дома забыла. А вы что? А вы зачем?
— Что, что. Вы, малолетки, вечно с бананами в ушах. Уши заткни, говорю, девочка, я сейчас взрослый анекдот расскажу и обратно можешь ототкнуть. Лады?
Улыбка помимо воли растеклась по Светкиному лицу. Она послушно заткнула уши указательными пальцами и зачем-то показала мужику язык. Приближалось Кунцево, и понедельник обещал быть на удивление неплохим.
***
Раньше Женя работала продавцом в хозяйственном на Юго-Западе и обед брала с собой. Сначала в кастрюльке, а несколько лет назад появились в продаже красивые пластиковые коробочки для еды. По-модному если говорить — ланч-боксы. Теперь стало получше: у Веры работа в большом торговом центре, а значит, можно тут же, в ресторанном дворике перехватить. Но сегодня есть что-то не хотелось, зато на минус первом новый кофейный киоск открылся. Надо присмотреться.
Бариста в полосатом фартуке вынырнул из облачка пара над кофеваркой, свесился из-за стойки, будто только этого клиента с утра и дожидался:
— Привет-привет! Какие у тебя милые косички!
А что это он сразу на «ты»? — смутилась Женя.
— Спасибо, но…
Парень хлопнул себя ладонью в грудь:
— Слава!
— Эм. Ну, Евгения. Мне, пожалуйста…
— Очень приятно, Женечка! Скажи, а маму твою как зовут? Ты с ней тут бываешь? Наверняка она такая же красивая, познакомишь?
«Дурак», — со внезапным теплом подумала Женя.
— Кхм. Ну, знаете… Да, так на чём я... А скажите, капучино долго готовится?
Завтра хорошо бы ещё зайти.
***
Задребезжал, наконец, звонок. Как всегда, не дожидаясь разрешения, студенты рванули на волю.
— К следующему занятию, напоминаю, жду от вас рефераты по «Былому и думам», также напоминаю, по Герцену у нас шесть вопросов на экзамене…
Аудитория опустела прежде, чем Людмила Юрьевна закончила фразу. Она крикнула вслед последним затылкам:
— И не опаздывать!
Гулкая тишина была ответом. Наконец можно и мне домой, подумала Людмила Юрьевна, сложила объемистый преподавательский скарб в сумку и повлачилась сдавать ключи.
Вахтёрша приняла связку, сунула журнал. Людмила, изрядно вымотанная к концу четвертой пары, рассеяно листала страницы и всё никак не находила нужной графы, чтоб поставить подпись.
— Ну, что там? — сварливо поторопила вахтерша.
— Сейчас, сейчас, извините, не могу найти…
— Вот что за бардак, я им всем скажу, и ректору в первую очередь, — тётка завелась мгновенно. — Совсем ни в какие ворота, посылают все вместо себя бестолковых студенток ключи сдавать, а ведь им права не дадено подписи ставить! Разленились совсем!
Пухлый палец указал неразумному преподавателю нужный квадратик.
— Пиши, красна девица. Писать-то тебя научили уже?
Людмила Юрьевна поставила закорючку, зарделась.
— Научили, научили. А вы все-таки повежливей, это, как-никак, вуз. Вот!
И упорхнула за дверь, на воздух. Воздух был свежим и вкусным.
***
Литр молока, творог (две пачки), киндер-сюрприз Никитке, сосиски, банка шпротного паштета для кота… Стремительные руки кассирши хватали покупки, аппаратура пикала, товар летел в пакет.
— И пачку синего «Винстона», пожалуйста, — успела дополнить Варя.
Слова не сказав, кассирша постучала ногтем по стойке.
— Чего? — не сообразила Варя.
— Пассспорт. — со змеиным присвистом нехотя выговорила тётя в форменном халате.
И опять постучала. Под отчасти красным, отчасти облупленным ногтем грязнела наклейка: «Мы не продаем табачные изделия лицам младше 18-ти лет».
— Так ведь… Но мне… — Варя не поверила своему счастью, — но мне есть восемнадцать!
И поспешно добавила:
— Уже.
Кассирша тяжко посмотрела на Веру из-под монументальной химзавивки:
— Паспорт есть? Нет? В следующий раз возьми, а пока потерпишь. Курят, гляжу, с малолетства, а ведь тебе еще рожать. Когда-нибудь. С вас триста шестьдесят пять. Наличные, безналичные?
***
Муж смотрел телевизор. Настя чмокнула его в стриженую макушку:
— Я с Роджером, не теряй.
Пёс уже суетился у порога, извертелся весь. Настя накинула дублёнку прямо на халатик, пристегнула поводок — пошли.
Двор был пуст. Лишь на скамейке доблестно сидела одна-одинёшенька укутанная бабка. О, сейчас начнётся, в предвкушении подумала Настя. Бабка не заставила ждать:
— Вот молодёжь. Всему учить. Минуса какие, а она с голой попой. Застудишь, всё застудишь! Отец тебя как только отпустил. Узнаю, кто отец, всё ему передам, так и знай!
Настя ответом бабку и на этот раз не удостоила, шла всё дальше. Снежок вихрился в раннем сумраке. И было хорошо.
***
В 21:00, точно по графику, собрались на видеоконференцию. Отчитались за день. Лариса, кассир, обработала семерых. Слава на новом месте установил личный рекорд — двенадцать. Зинаида Егоровна из Гуманитарного также записала в актив несколько объектов. У Пантелеевны к зиме показатели по объективным причинам снизились, но терпимо. Руководитель проекта подытожил:
— Молодцы, так держать. Петя, вы у нас новенький, ваши три женщины — это успех, но можно лучше. Вы же бармен, почаще отказывайтесь сразу наливать алкоголь, требуйте документы, это прекрасно работает. Дима, вы у нас главный на интернете. Предлагаю на завтра новый приём, в комментариях под фото угадывать возраст. И занижать его, занижать, не стесняйтесь.
— Иван Петрович, ну тупо же!
— Тупо, Дмитрий, зато работает, поверьте моему опыту. Никогда не упускайте случая, будьте изобретательны. Сегодня ехал с бригадой на объект — так даже по пути сумел звёздочку на фюзеляже нарисовать, скажу без ложной скромности. Зима в разгаре, женщинам грустно, тяжело, давайте им поможем порадоваться жизни. На этом заканчиваем, коллеги, спокойной ночи. Да, и последнее. Девушки, вы очень, удивительно молодо выглядите!
ВОЛОСЫ
1.
В самый важный день истории города Иерусалим человека, несущего крест, сопровождают солдаты и чернь. Крики, проклятия, ругань далеко разносятся по знойному воздуху. Лицо осужденного в крови. Будто этого мало, к Иисусу подбегает молодой торговец и бьет его наотмашь. Раз, другой: сдохни, мол, как собака, колебатель устоев. Молодого торговца зовут Агасфер.
Годы спустя он осознает, что обрел бессмертие, но то не благо, а наказание - нет ему больше нигде покоя. Так начинаются скитания Вечного Жида.
2.
В один из обычных дней истории города Рим, лет через триста после казни на Голгофе, знатный вельможа просит руки девицы Агнессы. Но та влюблена в Иисуса возвышенной любовью и не приемлет любви земной. Взбешенный язычник приказывает сорвать одежды со строптивицы и провести обнаженную через весь город. Но чудо: волосы ее отросли в одно мгновение и укрыли христову невесту от глаз зевак.
Тогда сановник обрекает прекрасноволосую на участь дешевой куртизанки. Под страхом смерти прозябает она в одном из лупонариев Вечного города.
3.
Агасфер, оказавшийся об эту пору в Риме, в тщетных попытках погасить сжирающее его изнутри темное пламя предается порокам. Ночь застает его в доме терпимости. Он выбирает вон ту, с волосами до пят. Разделив ложе с безучастной к ласкам женщиной, по-прежнему ненасытен, вечный странник уходит из ее комнаты и жизни. Сотни других исчезали без следа. Этот оставил дочь.
Чудесное наследство досталось ей от матери. Ведь и ее волосы не слушались ножниц. Стоило срезать прядь - наутро та, казалось, становилась еще длиннее. А долгие годы спустя пошли слухи: не стареет дщерь Агнессы-христианки, все так же свежа, все так же гладка ее кожа...
4.
"Покупаем волосы. Дорого". Ветер треплет листовку на двери салона красоты. Коротко стриженая женщина выходит на крыльцо, пересчитывает деньги. Сколько раз ножницы касались ее головы, в каких землях и весях - она и сама не вспомнит. Были мужья, были дети - но однажды приходится бросать все. И начинать сначала. В другом городе, в другой стране. И ничего у нее нет больше, кроме волос, долгих, как вечность.
Завтра поезд увезет ее в соседнюю область. Туда тоже приедут на поиски сырья люди, которые делают парики. Хорошие парики. И она будет там. Ипотечный кредит сам себя не погасит.
5.
- Алло, Илья Геннадьевич! Вы не поверите, что я сейчас нарыл!
- Саня, полпервого ночи... Не мог завтра в лаборатории сказать?
- Не терпит! Не знаю, как к этому относиться, но... Мы же в НИИ собираем ДНК-базы по прошлым поколениям, помните?
- Еще бы.
- Месяц назад я работал в Эрмитаже с Григоряном, так? Взял, в том числе, образец ДНК с волос парика Марии Антуанетты. А этим вечером - черт его знает, зачем - с парика моей жены, она его в прошлом месяце в магазине купила. Стопроцентное совпадение, шеф. Стопроцентное. Теперь землю есть буду, а с чьей головы всё это - непременно узнаю!
УБИРАЙСЯ!
Борис Петрович был опытный холостяк, имел собственную жилплощадь и был вполне доволен и тем, и другим. Годы научили его вести хозяйство. Мог Борис Петрович и стиральную машину загрузить, и отскрести от пригоревшего плова казан, пользовал и утюг, и швабру.
Раз в неделю, закатав треники, принимался хозяин за посильную уборку. Однако, освоив со временем необходимое, так и не сумел он, будучи сугубым мужчиной, достичь тех высот, которые доступны женщинам, казалось бы, от природы. Находить и уничтожать слежавшуюся в тайных уголках пыль, легким движением придавать блеск мебели и люстрам, доводить до прозрачности горного хрусталя окна - ничего из этого не было в полной мере доступно Борису Петровичу.
И вот в один из весенних дней, в ярком и свежем свете, он понял, что квартира за зиму подернулась, словно патиной, той застарелой и малозаметной на первый взгляд грязью, которую никакой мужчина побороть не в силах. Как человек вполне современный, Борис Петрович прикинул остаток на банковской карте, водрузил на нос очки и зашел в интернет, чтобы впервые в жизни обратиться в клининговую службу.
Назначив визит на 16-00 завтрашней субботы, Борис Петрович отправился в кровать, где, против обыкновения, долго ворочался. Чувство странной неловкости овладело им. Вот придет специалист, посмотрит вокруг, а у него совсем не убрано. Можно сказать, даже бардак. Конечно, придут-то как раз для того, чтобы стало чисто. Но, пожалуй, стоит навести хотя бы легкий марафет, а то как-то неудобно. Так решил Борис Петрович и с тем заснул.
Наутро он умылся и начал протирать пыль. Потом увидел потеки под раковиной. Справился с ними, решил заодно пропылесосить. И даже под ковром. Прервавшись на обед, отдраил заскорузлую дверцу холодильника. Разошедшись, перемыл плафоны, сложил одежду в шкаф, запрятал подальше комочки носков, что каменели по углам. К приходу специалиста квартиру предъявить было уже, в целом, не стыдно.
Специалистом оказалась статная женщина Нелли Ивановна. "Показывайте, рассказывайте", - сказала она. С некоторой даже гордостью Борис Петрович показал, рассказал. "Послушайте", - удивилась Нэлли Ивановна, - "зачем же вы к нам обратились? Тут работы от силы на полчаса, а заказ - на четыре!". "Вот и хорошо" - нашелся Борис Петрович, - "вы, как закончите, милости прошу на кухню, выпьем чаю. С вафлями».
После чая, да с устатку, нашелся и коньячок. А с датой свадьбы определились через три месяца.
ЯЗЫКОВОЙ БАРЬЕР
Друг мой Игорёк, конечно, сам бы лучше рассказал эту историю. Но в теперешнем положении… В общем, я за него. Тем более, что был там и во всем этом участвовал.
Итак, случай с джинном. Ну да, с джинном. Не с выпивкой, а с персонажем из сказок, именно. А если не верите, объясняйте тогда сами, как такое с Игорьком приключилось.
Третий курс подходил к концу, до сессии оставалось совсем немного, и мы решили урвать денёк, чтобы скататься на водохранилище. Удочки, конечно, взяли, но главное – целая авоська пива неподалеку в прибое лежит, охлаждается. Таскали мы оттуда по одной всё утро, а потом Игорек приносит бутыль, которую в супермаркете уж точно не купить.
- Смотри, - говорит, – какая интересная штука к нашему пивному выводку прибилась.
Смотрю. Обычная вроде стекляшка, но запечатана чем-то вроде сургуча. А внутри будто маленький смерч кружит. Открыли, конечно. А кто бы не открыл?
Дым, завывание, гарь. Оформился старичок. Крепкий, бородатый, бритый череп – на нашего общажного дворника Низамутдинова похож. Мы бы, может, и убежали. Но, как будущие ученые, сидим. Наблюдаем феномен.
- Здравствуй, уважаемый Игорь Владимирович, - уплотнившись, кланяется дед. – Я есть иблис девятого уровня, имя мое смертному незапоминаемо, но зови меня, скажем, Али. Ты мой спаситель, следовательно, повелитель, и полагается тебе исполнение любого желания в пределах возможного. Бесконечную жизнь, все деньги мира и любви Маши Нетужиловой не спрашивай, ибо даже Аллах не в силах изменить основы универсума. Думай о полезном, приятном и не слишком возмущающем мироздание. Я же, повесив свои уши на гвоздь внимания, умолкаю.
И сел напротив, скрестил ноги.
Мы в понятном замешательстве. Мне-то, хоть и обидней, но проще. Желание не загадывать, но и с нечистой силой не общаться. А Игорьку? То-то. Засосал он с половину бутылки (которая нормальная была, без сургуча). И выдаёт вдруг:
- Язык!
Думаю: не помогло пивко. Поплыл. Но Игорёк мою инсинуацию тут же развеял:
- Английский язык хочу знать в совершенстве!
Здесь надо сделать отступление для тех, кто с Игорьком не знаком. Еще на первом курсе всем стало ясно: очень умный парень, надежда всего филфака. Стихи у него отличные, статьи в газету университетскую писал. С русским языком, как говорится, на «ты». Но это только у ботанов нет в учебе слабых мест, а Игорёк ботаном никогда не был. Его слабым местом оказался английский. Тут же зубрить надо – в отличие от всех других предметов, что на филологии изучают. А к зубрежке друг мой не имел склонности. К тому же сам он из деревни, инглишу там учат - догадываетесь, как. В университете, при ближайшем рассмотрении, выяснилось, что неспособность к языкам у Игорька просто уникальная.
Елена Прокопьевна, преподаватель наш, так ему и сказала:
- Игорь, вам на мои занятия ходить не обязательно. Меньше тройки я вам на госэкзамене всё равно не поставлю – жалко. А больше тройки вам в жизни не получить.
Госэкзамен, надо сказать, нам предстоял через две недели…
А если еще вспомнить, что самой лучшей на курсе по английскому была ни кто иная, как Нетужилова Мария, станет понятно, почему язык Шекспира и Эминема стал для Игорька идеей фикс. Сессия, Маша, пиво, старичок Али – всё сошлось и потребовало чуда.
Али, между тем, смеётся, задрав бороду, и упирает руки в боки:
- Да будет вам известно, о Игорь Владимирович, что я иблис девятого уровня – не первого, второго или даже восьмого (да оставит их Шайтан без сладкого!) – а девятого! И мне, презренному, доступно многое! Ведомо мне устройство вселенной, и имя твое и твоего спутника, и тайны людских сердец, и все наречия мира, а преподать тебе в один миг могу я не какой-то там английский-шманглийский, я трижды три языка могу преподать тебе. Девять наречий вместит твоя светлая голова, о избавитель!
- Ээ… - понимаем мы, - потому что ты иблис девятого уровня?
- Именно, о лампады мудрости в подземелье людского невежества! Не один мешок золота могу я сотворить, а девять мешков, не один вражеский город положить к ногам, а девять городов, не одну прекрасную черкешенку ввести в гарем повелителя бутылки, а девять, не…
- Стой-стой, - машет руками надежда факультета, - понятно. Ну, раз так, записывай: английский, французский, немецкий. Эти по умолчанию. Потом еще испанский, он вроде второй в мире по распространенности. А первый какой? Китайский, понятно. Это будет уже пять. Слушай (это он ко мне обращается), какой лучше взять диалект – «китайский хань» или этот южный – как его?
Тут меня и осенила та самая идея.
- Дурилка, - кричу, - шанс один на миллиард, а ты что вытворяешь? Да у нас эти языки столько народу знает! Что ж тут особенного? Ну, будешь ты владеть девятью языками. Молодец! Кончишь свои дни референтом-переводчиком в какой-нибудь фирме. Это тебе надо? Ты же филолог, ученым хочешь стать, исследовать древние тексты. Так?
- Точно так, - начинает врубаться Игорёк.
- Ну так и закажи себе древних языков на первое, второе и девятое! Сколько ученых знает сразу и санскрит, и арамейский, и латынь, и греческий, и - что там еще? Да никто! Будешь у-ни-кум. И все загадки – твои!
Светоч филологии схватывал на лету. Он со смачным «чпок» сковырнул очередную пробку и скомандовал:
- Ну, Али Алиевич, фиксируй!
***
С того судьбоносного момента, как Али возопил «сделано!» и исчез в сиянии молний, прошел год. Игорёк понимает некоторые слова и даже простые предложения. Только нужно стараться употреблять побольше слов с греческими корнями.
С врачами Игорёк объясняется на латыни. С грехом пополам: у Игорька-то она цицероновская, чеканная, чего не скажешь о куцей «вульгарис» наших медработников.
Маша Нетужилова сперва даже заинтересовалась. Приносила в общагу пирожки, щебетала по-английски. Но потом, увидев, что Игорёк всё так и сидит, хлопая непонимающими глазами, испарилась в направлении центрового сборной вуза по баскетболу.
Недавно Игорек хлопотал насчёт эмиграции в Израиль, поскольку их иврит – считай, тот же древнееврейский. В посольстве ему отказали. Вы, говорят, хоть и знаете язык лучше царя Соломона, к сожалению, не являетесь евреем. Мол, сами плачем горькими слезами от такой коллизии, но правила изменить не в силах.
Из университета Игорька, конечно, исключили. Будь ты хоть трижды надеждой факультета – но нельзя учиться, ни аза не понимая по-русски.
Мне часто во всех подробностях снится та встреча на берегу водохранилища. Просыпаюсь я всегда в момент, когда иблис девятого уровня восклицает:
- Девять наречий вместит твоя светлая голова, о избавитель!
Целых девять. Только девять. Один мертвее другого.
Перечисляя древние, экзотические – и такие нужные филологу языки, Игорёк забыл упомянуть самый нужный.
Светила медицины говорят, что ежели пациент хоть один из языков забудет, можно тогда попробовать снова родной речи выучиться. Или хотя бы систему жестов, как у глухонемых, освоить. Но, качают головами светила, что выучено назубок, от того не избавиться. Научный факт!
Я иногда приезжаю к Игорю в деревню. Мы лучшие друзья и можем обходиться почти без слов. Впрочем, я заинтересовался коптским, и уже могу составлять небольшие фразы. Надеюсь, это нам поможет. Игорек-то владеет этим языком в совершенстве. Так, по крайней мере, утверждает профессор Дзюба, наш главный, но с недавнего времени не единственный специалист в данной области.
Рождественская история
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция — Сетунь». Электричка гудела, набирала ход. Как всегда на 8.35, народу было много. Свободные места кончились еще в Одинцово, а теперь едущие на столичные работы подмосквичи заняли и проход.
Во всем можно найти положительные стороны: чем дальше живёшь, тем лучше сидишь. Светка устроилась у окна и пялилась на дачно-индустриальный пейзаж.
И было б совсем хорошо, насколько это возможно в понедельник по дороге в офис, если бы не подсевшая на Пионерской компания работяг. Она тяжко пахла вчерашним, переругивалась, гоготала, была омерзительно полна сил и хорошего настроения. Особенно этот, напротив, в громоздких нечищеных ботинках и в хаки с ног до головы.
— Короче, теплоход тонет, на необитаемый остров двое попали — русский и эта, такая из Голливуда. Михалыч, кто там из Голливуда самая фигуристая?
Михалыч выставил руки, будто два воображаемых арбуза к груди прижал:
— Анжелина Джоли?
— Да какая Желина, что ты показываешь, у нее такие разве? Ну, короче, Мерилин Монро. И вот неделю они прожили, у Мерилин, значит, природа берет своё, она нашему и говорит...
Мужик внезапно прервался и хлопнул Светлану по коленке.
— Девочка! Эй, девочка! Ты в наушниках? Нет?
Светка опешила:
— Эээ… нет. Дома забыла. А вы что? А вы зачем?
— Что, что. Вы, малолетки, вечно с бананами в ушах. Уши заткни, говорю, девочка, я сейчас взрослый анекдот расскажу и обратно можешь ототкнуть. Лады?
Улыбка помимо воли растеклась по Светкиному лицу. Она послушно заткнула уши указательными пальцами и зачем-то показала мужику язык. Приближалось Кунцево, и понедельник обещал быть на удивление неплохим.
***
Раньше Женя работала продавцом в хозяйственном на Юго-Западе и обед брала с собой. Сначала в кастрюльке, а несколько лет назад появились в продаже красивые пластиковые коробочки для еды. По-модному если говорить — ланч-боксы. Теперь стало получше: у Веры работа в большом торговом центре, а значит, можно тут же, в ресторанном дворике перехватить. Но сегодня есть что-то не хотелось, зато на минус первом новый кофейный киоск открылся. Надо присмотреться.
Бариста в полосатом фартуке вынырнул из облачка пара над кофеваркой, свесился из-за стойки, будто только этого клиента с утра и дожидался:
— Привет-привет! Какие у тебя милые косички!
А что это он сразу на «ты»? — смутилась Женя.
— Спасибо, но…
Парень хлопнул себя ладонью в грудь:
— Слава!
— Эм. Ну, Евгения. Мне, пожалуйста…
— Очень приятно, Женечка! Скажи, а маму твою как зовут? Ты с ней тут бываешь? Наверняка она такая же красивая, познакомишь?
«Дурак», — со внезапным теплом подумала Женя.
— Кхм. Ну, знаете… Да, так на чём я... А скажите, капучино долго готовится?
Завтра хорошо бы ещё зайти.
***
Задребезжал, наконец, звонок. Как всегда, не дожидаясь разрешения, студенты рванули на волю.
— К следующему занятию, напоминаю, жду от вас рефераты по «Былому и думам», также напоминаю, по Герцену у нас шесть вопросов на экзамене…
Аудитория опустела прежде, чем Людмила Юрьевна закончила фразу. Она крикнула вслед последним затылкам:
— И не опаздывать!
Гулкая тишина была ответом. Наконец можно и мне домой, подумала Людмила Юрьевна, сложила объемистый преподавательский скарб в сумку и повлачилась сдавать ключи.
Вахтёрша приняла связку, сунула журнал. Людмила, изрядно вымотанная к концу четвертой пары, рассеяно листала страницы и всё никак не находила нужной графы, чтоб поставить подпись.
— Ну, что там? — сварливо поторопила вахтерша.
— Сейчас, сейчас, извините, не могу найти…
— Вот что за бардак, я им всем скажу, и ректору в первую очередь, — тётка завелась мгновенно. — Совсем ни в какие ворота, посылают все вместо себя бестолковых студенток ключи сдавать, а ведь им права не дадено подписи ставить! Разленились совсем!
Пухлый палец указал неразумному преподавателю нужный квадратик.
— Пиши, красна девица. Писать-то тебя научили уже?
Людмила Юрьевна поставила закорючку, зарделась.
— Научили, научили. А вы все-таки повежливей, это, как-никак, вуз. Вот!
И упорхнула за дверь, на воздух. Воздух был свежим и вкусным.
***
Литр молока, творог (две пачки), киндер-сюрприз Никитке, сосиски, банка шпротного паштета для кота… Стремительные руки кассирши хватали покупки, аппаратура пикала, товар летел в пакет.
— И пачку синего «Винстона», пожалуйста, — успела дополнить Варя.
Слова не сказав, кассирша постучала ногтем по стойке.
— Чего? — не сообразила Варя.
— Пассспорт. — со змеиным присвистом нехотя выговорила тётя в форменном халате.
И опять постучала. Под отчасти красным, отчасти облупленным ногтем грязнела наклейка: «Мы не продаем табачные изделия лицам младше 18-ти лет».
— Так ведь… Но мне… — Варя не поверила своему счастью, — но мне есть восемнадцать!
И поспешно добавила:
— Уже.
Кассирша тяжко посмотрела на Веру из-под монументальной химзавивки:
— Паспорт есть? Нет? В следующий раз возьми, а пока потерпишь. Курят, гляжу, с малолетства, а ведь тебе еще рожать. Когда-нибудь. С вас триста шестьдесят пять. Наличные, безналичные?
***
Муж смотрел телевизор. Настя чмокнула его в стриженую макушку:
— Я с Роджером, не теряй.
Пёс уже суетился у порога, извертелся весь. Настя накинула дублёнку прямо на халатик, пристегнула поводок — пошли.
Двор был пуст. Лишь на скамейке доблестно сидела одна-одинёшенька укутанная бабка. О, сейчас начнётся, в предвкушении подумала Настя. Бабка не заставила ждать:
— Вот молодёжь. Всему учить. Минуса какие, а она с голой попой. Застудишь, всё застудишь! Отец тебя как только отпустил. Узнаю, кто отец, всё ему передам, так и знай!
Настя ответом бабку и на этот раз не удостоила, шла всё дальше. Снежок вихрился в раннем сумраке. И было хорошо.
***
В 21:00, точно по графику, собрались на видеоконференцию. Отчитались за день. Лариса, кассир, обработала семерых. Слава на новом месте установил личный рекорд — двенадцать. Зинаида Егоровна из Гуманитарного также записала в актив несколько объектов. У Пантелеевны к зиме показатели по объективным причинам снизились, но терпимо. Руководитель проекта подытожил:
— Молодцы, так держать. Петя, вы у нас новенький, ваши три женщины — это успех, но можно лучше. Вы же бармен, почаще отказывайтесь сразу наливать алкоголь, требуйте документы, это прекрасно работает. Дима, вы у нас главный на интернете. Предлагаю на завтра новый приём, в комментариях под фото угадывать возраст. И занижать его, занижать, не стесняйтесь.
— Иван Петрович, ну тупо же!
— Тупо, Дмитрий, зато работает, поверьте моему опыту. Никогда не упускайте случая, будьте изобретательны. Сегодня ехал с бригадой на объект — так даже по пути сумел звёздочку на фюзеляже нарисовать, скажу без ложной скромности. Зима в разгаре, женщинам грустно, тяжело, давайте им поможем порадоваться жизни. На этом заканчиваем, коллеги, спокойной ночи. Да, и последнее. Девушки, вы очень, удивительно молодо выглядите!
ВОЛОСЫ
1.
В самый важный день истории города Иерусалим человека, несущего крест, сопровождают солдаты и чернь. Крики, проклятия, ругань далеко разносятся по знойному воздуху. Лицо осужденного в крови. Будто этого мало, к Иисусу подбегает молодой торговец и бьет его наотмашь. Раз, другой: сдохни, мол, как собака, колебатель устоев. Молодого торговца зовут Агасфер.
Годы спустя он осознает, что обрел бессмертие, но то не благо, а наказание - нет ему больше нигде покоя. Так начинаются скитания Вечного Жида.
2.
В один из обычных дней истории города Рим, лет через триста после казни на Голгофе, знатный вельможа просит руки девицы Агнессы. Но та влюблена в Иисуса возвышенной любовью и не приемлет любви земной. Взбешенный язычник приказывает сорвать одежды со строптивицы и провести обнаженную через весь город. Но чудо: волосы ее отросли в одно мгновение и укрыли христову невесту от глаз зевак.
Тогда сановник обрекает прекрасноволосую на участь дешевой куртизанки. Под страхом смерти прозябает она в одном из лупонариев Вечного города.
3.
Агасфер, оказавшийся об эту пору в Риме, в тщетных попытках погасить сжирающее его изнутри темное пламя предается порокам. Ночь застает его в доме терпимости. Он выбирает вон ту, с волосами до пят. Разделив ложе с безучастной к ласкам женщиной, по-прежнему ненасытен, вечный странник уходит из ее комнаты и жизни. Сотни других исчезали без следа. Этот оставил дочь.
Чудесное наследство досталось ей от матери. Ведь и ее волосы не слушались ножниц. Стоило срезать прядь - наутро та, казалось, становилась еще длиннее. А долгие годы спустя пошли слухи: не стареет дщерь Агнессы-христианки, все так же свежа, все так же гладка ее кожа...
4.
"Покупаем волосы. Дорого". Ветер треплет листовку на двери салона красоты. Коротко стриженая женщина выходит на крыльцо, пересчитывает деньги. Сколько раз ножницы касались ее головы, в каких землях и весях - она и сама не вспомнит. Были мужья, были дети - но однажды приходится бросать все. И начинать сначала. В другом городе, в другой стране. И ничего у нее нет больше, кроме волос, долгих, как вечность.
Завтра поезд увезет ее в соседнюю область. Туда тоже приедут на поиски сырья люди, которые делают парики. Хорошие парики. И она будет там. Ипотечный кредит сам себя не погасит.
5.
- Алло, Илья Геннадьевич! Вы не поверите, что я сейчас нарыл!
- Саня, полпервого ночи... Не мог завтра в лаборатории сказать?
- Не терпит! Не знаю, как к этому относиться, но... Мы же в НИИ собираем ДНК-базы по прошлым поколениям, помните?
- Еще бы.
- Месяц назад я работал в Эрмитаже с Григоряном, так? Взял, в том числе, образец ДНК с волос парика Марии Антуанетты. А этим вечером - черт его знает, зачем - с парика моей жены, она его в прошлом месяце в магазине купила. Стопроцентное совпадение, шеф. Стопроцентное. Теперь землю есть буду, а с чьей головы всё это - непременно узнаю!
УБИРАЙСЯ!
Борис Петрович был опытный холостяк, имел собственную жилплощадь и был вполне доволен и тем, и другим. Годы научили его вести хозяйство. Мог Борис Петрович и стиральную машину загрузить, и отскрести от пригоревшего плова казан, пользовал и утюг, и швабру.
Раз в неделю, закатав треники, принимался хозяин за посильную уборку. Однако, освоив со временем необходимое, так и не сумел он, будучи сугубым мужчиной, достичь тех высот, которые доступны женщинам, казалось бы, от природы. Находить и уничтожать слежавшуюся в тайных уголках пыль, легким движением придавать блеск мебели и люстрам, доводить до прозрачности горного хрусталя окна - ничего из этого не было в полной мере доступно Борису Петровичу.
И вот в один из весенних дней, в ярком и свежем свете, он понял, что квартира за зиму подернулась, словно патиной, той застарелой и малозаметной на первый взгляд грязью, которую никакой мужчина побороть не в силах. Как человек вполне современный, Борис Петрович прикинул остаток на банковской карте, водрузил на нос очки и зашел в интернет, чтобы впервые в жизни обратиться в клининговую службу.
Назначив визит на 16-00 завтрашней субботы, Борис Петрович отправился в кровать, где, против обыкновения, долго ворочался. Чувство странной неловкости овладело им. Вот придет специалист, посмотрит вокруг, а у него совсем не убрано. Можно сказать, даже бардак. Конечно, придут-то как раз для того, чтобы стало чисто. Но, пожалуй, стоит навести хотя бы легкий марафет, а то как-то неудобно. Так решил Борис Петрович и с тем заснул.
Наутро он умылся и начал протирать пыль. Потом увидел потеки под раковиной. Справился с ними, решил заодно пропылесосить. И даже под ковром. Прервавшись на обед, отдраил заскорузлую дверцу холодильника. Разошедшись, перемыл плафоны, сложил одежду в шкаф, запрятал подальше комочки носков, что каменели по углам. К приходу специалиста квартиру предъявить было уже, в целом, не стыдно.
Специалистом оказалась статная женщина Нелли Ивановна. "Показывайте, рассказывайте", - сказала она. С некоторой даже гордостью Борис Петрович показал, рассказал. "Послушайте", - удивилась Нэлли Ивановна, - "зачем же вы к нам обратились? Тут работы от силы на полчаса, а заказ - на четыре!". "Вот и хорошо" - нашелся Борис Петрович, - "вы, как закончите, милости прошу на кухню, выпьем чаю. С вафлями».
После чая, да с устатку, нашелся и коньячок. А с датой свадьбы определились через три месяца.
ЯЗЫКОВОЙ БАРЬЕР
Друг мой Игорёк, конечно, сам бы лучше рассказал эту историю. Но в теперешнем положении… В общем, я за него. Тем более, что был там и во всем этом участвовал.
Итак, случай с джинном. Ну да, с джинном. Не с выпивкой, а с персонажем из сказок, именно. А если не верите, объясняйте тогда сами, как такое с Игорьком приключилось.
Третий курс подходил к концу, до сессии оставалось совсем немного, и мы решили урвать денёк, чтобы скататься на водохранилище. Удочки, конечно, взяли, но главное – целая авоська пива неподалеку в прибое лежит, охлаждается. Таскали мы оттуда по одной всё утро, а потом Игорек приносит бутыль, которую в супермаркете уж точно не купить.
- Смотри, - говорит, – какая интересная штука к нашему пивному выводку прибилась.
Смотрю. Обычная вроде стекляшка, но запечатана чем-то вроде сургуча. А внутри будто маленький смерч кружит. Открыли, конечно. А кто бы не открыл?
Дым, завывание, гарь. Оформился старичок. Крепкий, бородатый, бритый череп – на нашего общажного дворника Низамутдинова похож. Мы бы, может, и убежали. Но, как будущие ученые, сидим. Наблюдаем феномен.
- Здравствуй, уважаемый Игорь Владимирович, - уплотнившись, кланяется дед. – Я есть иблис девятого уровня, имя мое смертному незапоминаемо, но зови меня, скажем, Али. Ты мой спаситель, следовательно, повелитель, и полагается тебе исполнение любого желания в пределах возможного. Бесконечную жизнь, все деньги мира и любви Маши Нетужиловой не спрашивай, ибо даже Аллах не в силах изменить основы универсума. Думай о полезном, приятном и не слишком возмущающем мироздание. Я же, повесив свои уши на гвоздь внимания, умолкаю.
И сел напротив, скрестил ноги.
Мы в понятном замешательстве. Мне-то, хоть и обидней, но проще. Желание не загадывать, но и с нечистой силой не общаться. А Игорьку? То-то. Засосал он с половину бутылки (которая нормальная была, без сургуча). И выдаёт вдруг:
- Язык!
Думаю: не помогло пивко. Поплыл. Но Игорёк мою инсинуацию тут же развеял:
- Английский язык хочу знать в совершенстве!
Здесь надо сделать отступление для тех, кто с Игорьком не знаком. Еще на первом курсе всем стало ясно: очень умный парень, надежда всего филфака. Стихи у него отличные, статьи в газету университетскую писал. С русским языком, как говорится, на «ты». Но это только у ботанов нет в учебе слабых мест, а Игорёк ботаном никогда не был. Его слабым местом оказался английский. Тут же зубрить надо – в отличие от всех других предметов, что на филологии изучают. А к зубрежке друг мой не имел склонности. К тому же сам он из деревни, инглишу там учат - догадываетесь, как. В университете, при ближайшем рассмотрении, выяснилось, что неспособность к языкам у Игорька просто уникальная.
Елена Прокопьевна, преподаватель наш, так ему и сказала:
- Игорь, вам на мои занятия ходить не обязательно. Меньше тройки я вам на госэкзамене всё равно не поставлю – жалко. А больше тройки вам в жизни не получить.
Госэкзамен, надо сказать, нам предстоял через две недели…
А если еще вспомнить, что самой лучшей на курсе по английскому была ни кто иная, как Нетужилова Мария, станет понятно, почему язык Шекспира и Эминема стал для Игорька идеей фикс. Сессия, Маша, пиво, старичок Али – всё сошлось и потребовало чуда.
Али, между тем, смеётся, задрав бороду, и упирает руки в боки:
- Да будет вам известно, о Игорь Владимирович, что я иблис девятого уровня – не первого, второго или даже восьмого (да оставит их Шайтан без сладкого!) – а девятого! И мне, презренному, доступно многое! Ведомо мне устройство вселенной, и имя твое и твоего спутника, и тайны людских сердец, и все наречия мира, а преподать тебе в один миг могу я не какой-то там английский-шманглийский, я трижды три языка могу преподать тебе. Девять наречий вместит твоя светлая голова, о избавитель!
- Ээ… - понимаем мы, - потому что ты иблис девятого уровня?
- Именно, о лампады мудрости в подземелье людского невежества! Не один мешок золота могу я сотворить, а девять мешков, не один вражеский город положить к ногам, а девять городов, не одну прекрасную черкешенку ввести в гарем повелителя бутылки, а девять, не…
- Стой-стой, - машет руками надежда факультета, - понятно. Ну, раз так, записывай: английский, французский, немецкий. Эти по умолчанию. Потом еще испанский, он вроде второй в мире по распространенности. А первый какой? Китайский, понятно. Это будет уже пять. Слушай (это он ко мне обращается), какой лучше взять диалект – «китайский хань» или этот южный – как его?
Тут меня и осенила та самая идея.
- Дурилка, - кричу, - шанс один на миллиард, а ты что вытворяешь? Да у нас эти языки столько народу знает! Что ж тут особенного? Ну, будешь ты владеть девятью языками. Молодец! Кончишь свои дни референтом-переводчиком в какой-нибудь фирме. Это тебе надо? Ты же филолог, ученым хочешь стать, исследовать древние тексты. Так?
- Точно так, - начинает врубаться Игорёк.
- Ну так и закажи себе древних языков на первое, второе и девятое! Сколько ученых знает сразу и санскрит, и арамейский, и латынь, и греческий, и - что там еще? Да никто! Будешь у-ни-кум. И все загадки – твои!
Светоч филологии схватывал на лету. Он со смачным «чпок» сковырнул очередную пробку и скомандовал:
- Ну, Али Алиевич, фиксируй!
***
С того судьбоносного момента, как Али возопил «сделано!» и исчез в сиянии молний, прошел год. Игорёк понимает некоторые слова и даже простые предложения. Только нужно стараться употреблять побольше слов с греческими корнями.
С врачами Игорёк объясняется на латыни. С грехом пополам: у Игорька-то она цицероновская, чеканная, чего не скажешь о куцей «вульгарис» наших медработников.
Маша Нетужилова сперва даже заинтересовалась. Приносила в общагу пирожки, щебетала по-английски. Но потом, увидев, что Игорёк всё так и сидит, хлопая непонимающими глазами, испарилась в направлении центрового сборной вуза по баскетболу.
Недавно Игорек хлопотал насчёт эмиграции в Израиль, поскольку их иврит – считай, тот же древнееврейский. В посольстве ему отказали. Вы, говорят, хоть и знаете язык лучше царя Соломона, к сожалению, не являетесь евреем. Мол, сами плачем горькими слезами от такой коллизии, но правила изменить не в силах.
Из университета Игорька, конечно, исключили. Будь ты хоть трижды надеждой факультета – но нельзя учиться, ни аза не понимая по-русски.
Мне часто во всех подробностях снится та встреча на берегу водохранилища. Просыпаюсь я всегда в момент, когда иблис девятого уровня восклицает:
- Девять наречий вместит твоя светлая голова, о избавитель!
Целых девять. Только девять. Один мертвее другого.
Перечисляя древние, экзотические – и такие нужные филологу языки, Игорёк забыл упомянуть самый нужный.
Светила медицины говорят, что ежели пациент хоть один из языков забудет, можно тогда попробовать снова родной речи выучиться. Или хотя бы систему жестов, как у глухонемых, освоить. Но, качают головами светила, что выучено назубок, от того не избавиться. Научный факт!
Я иногда приезжаю к Игорю в деревню. Мы лучшие друзья и можем обходиться почти без слов. Впрочем, я заинтересовался коптским, и уже могу составлять небольшие фразы. Надеюсь, это нам поможет. Игорек-то владеет этим языком в совершенстве. Так, по крайней мере, утверждает профессор Дзюба, наш главный, но с недавнего времени не единственный специалист в данной области.