* * *
Говорите со мной о себе, обо мне,
О разумном, о добром, о вечном,
О терактах на острове пасхи, о сне,
О проблемах шотландских овечек.
И пускай – ни о чём, и пускай – болтовня,
Лишь бы паузы долго не висли.
Отвлекайте меня. Не бросайте меня
На съедение собственным мыслям.
Прикоснитесь коленом, локтём и плечом –
Пусть тепло просочится сквозь свитер.
И пускай не спросила я вас ни о чём –
Всё равно, всё равно – говорите.
О пингвинах, о страусах, о голубях,
О дождях, о зонтах и о лужах.
Я не просто ушами, я – через себя
Буду слушать вас, слушать и слушать.
Говорите со мной о больших городах.
Говорите подолгу и часто…
Тишину можно вынести только тогда,
Когда ты или мёртв, или счастлив.
* * *
Время не лечит. Лечит не время.
Лечат поездки и новые люди.
Лечит весна. Лечит вал впечатлений,
Сны и предчувствия – то ль ещё будет!
Стрелки пушистые от самолётов
В небе. И шпалы бегущие лечат.
Лечит надёжный и преданный кто-то,
В нужный момент обнимая за плечи.
Лечит больница. Лечит аптека.
Лечат настойчиво, изо всей силы.
Был человек. Нет теперь человека.
Я наизусть твоё имя забыла.
Видишь – здоровая. Видишь – живая.
Некогда ныть – каждый час чем-то занят.
Видишь?
…но если с подножки трамвая
кто-то посмотрит твоими глазами…
* * *
А есть у вас на пыльных антресолях
Пакет с пинетками или без уха заяц?
А вы, волнуясь, карандаш мусолите?
Изюм из булочек вы, что, не выгрызаете?
И не качаетесь вы, сидя в кресле?
И не боитесь оставаться в тёмном доме?
А что напоминает вам о детстве –
Неужто фотографии в альбоме?
Вот – на одной вы – в кружевном конверте,
Вас держит папа (в брюках, как у «Биттлз»).
Чуть позже – рядом с цирковым медведем,
И, глядя в объектив, дышать боитесь.
Теперь вас не пугают фотовспышки,
И не с игрушкой спите вы ночами.
Вы выросли. Но как же можно выжить
Без своего без детского начала?
* * *
Мне всегда не хватало терпенья и воли.
Мне хотелось чуть больше, как минимум – вдвое.
А ещё не хватало во взгляде – загадки,
Нужных слов – в лексиконе, а в мыслях – порядка.
Не хватало тепла. Никогда не хватало
На духи, на часы, на такси до вокзала.
Не хватало капелей, стихов, сновидений,
Пяти стоп, шести чувств, семи пятниц в неделе.
Не хватало мне крыльев, а я бы летала.
Две руки есть, но их почему-то мне мало.
Нет, двурукою мне недостаточно быть,
Чтоб жалеть, раздавать, обнимать и дарить.
Не хватало людей, лиц имён и событий,
Песен, вёсен, дождей и внезапных открытий.
А сегодня проснулась, привстав на кровати,
Испугалась: а вдруг мне когда-нибудь хватит…
* * *
Колючий снег бьёт по лицу до боли и
Опять так просто на февраль пенять.
Но всё проходит, а зима – тем более.
И тем больнее щёки подставлять.
А люди только искоса поглядывают,
Прокручивая бог весть что в мозгу,
Как я – твоё – рябиновыми ягодами
Выкладываю имя на снегу.
* * *
Не дай мне окрылиться –
Возьму и улечу.
Найдёшь ли по крупицам
Меня, свою-ничью?
Буди меня чуть слышным
Прикосновеньем глаз.
Губами. Или – тише,
Так, как никто до нас.
Черты впечатай в память,
Пока с тобой. Зачем?
Дотронься и – руками –
Пойми: я насовсем.
* * *
Моя настолько любовь к тебе бестолковая,
Что я, как ни силюсь, а всё не представлю даже,
Что может быть завтра. Что может быть утро новое.
Что может быть хоть какое-то общее дальше.
А я настолько с тобой первобытная, даже пещерная.
Что мне ничего-ничего объяснять не нужно.
И наши … вот эти… ну, как их назвать… отношения…
И ты здесь. И я здесь. Мы здесь потому… потому что.
А мне настолько с тобой запредельно, нездешне, неистово.
Пунктирно дышать: вместе… двое… одно… рядом… оба…
Вот это и есть в предпоследней инстанции истина:
Я просто хочу… я с тобой быть хочу рядом, чтобы.
* * *
Когда ты подходишь близко,
Совсем близко –
Сердце всё понимает:
Оно уже не бьётся.
Оно гудит,
Как набат.
- Застегни мне босоножку, -
говорю.
А у самой
Спина холодеет.
Минуту спустя, шепчу
У сАмого рта,
У самых губ твоих:
- Что же ты не застёгиваешь мне босоножку?..
не застёгиваешь мне…
не застёгиваешь…
А солнце
Окунается в реку.
И снова встаёт.
Румяное,
Помолодевшее,
Будто отлучалось попить…
На рекламу какого-то масла (пародия)
В соавторстве с С.А. Есениным.
Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.
Я смотрю широкими глазами.
В Персии такие ж точно ДУРЫ,
Как у нас, в соломенной Рязани.
Дуры в Штатах – наших чуть пошире.
Чуть желтее – дуры из Китая…
Все мужчины любят в этом мире
Только дур. Я так подозреваю.
Говорите со мной о себе, обо мне,
О разумном, о добром, о вечном,
О терактах на острове пасхи, о сне,
О проблемах шотландских овечек.
И пускай – ни о чём, и пускай – болтовня,
Лишь бы паузы долго не висли.
Отвлекайте меня. Не бросайте меня
На съедение собственным мыслям.
Прикоснитесь коленом, локтём и плечом –
Пусть тепло просочится сквозь свитер.
И пускай не спросила я вас ни о чём –
Всё равно, всё равно – говорите.
О пингвинах, о страусах, о голубях,
О дождях, о зонтах и о лужах.
Я не просто ушами, я – через себя
Буду слушать вас, слушать и слушать.
Говорите со мной о больших городах.
Говорите подолгу и часто…
Тишину можно вынести только тогда,
Когда ты или мёртв, или счастлив.
* * *
Время не лечит. Лечит не время.
Лечат поездки и новые люди.
Лечит весна. Лечит вал впечатлений,
Сны и предчувствия – то ль ещё будет!
Стрелки пушистые от самолётов
В небе. И шпалы бегущие лечат.
Лечит надёжный и преданный кто-то,
В нужный момент обнимая за плечи.
Лечит больница. Лечит аптека.
Лечат настойчиво, изо всей силы.
Был человек. Нет теперь человека.
Я наизусть твоё имя забыла.
Видишь – здоровая. Видишь – живая.
Некогда ныть – каждый час чем-то занят.
Видишь?
…но если с подножки трамвая
кто-то посмотрит твоими глазами…
* * *
А есть у вас на пыльных антресолях
Пакет с пинетками или без уха заяц?
А вы, волнуясь, карандаш мусолите?
Изюм из булочек вы, что, не выгрызаете?
И не качаетесь вы, сидя в кресле?
И не боитесь оставаться в тёмном доме?
А что напоминает вам о детстве –
Неужто фотографии в альбоме?
Вот – на одной вы – в кружевном конверте,
Вас держит папа (в брюках, как у «Биттлз»).
Чуть позже – рядом с цирковым медведем,
И, глядя в объектив, дышать боитесь.
Теперь вас не пугают фотовспышки,
И не с игрушкой спите вы ночами.
Вы выросли. Но как же можно выжить
Без своего без детского начала?
* * *
Мне всегда не хватало терпенья и воли.
Мне хотелось чуть больше, как минимум – вдвое.
А ещё не хватало во взгляде – загадки,
Нужных слов – в лексиконе, а в мыслях – порядка.
Не хватало тепла. Никогда не хватало
На духи, на часы, на такси до вокзала.
Не хватало капелей, стихов, сновидений,
Пяти стоп, шести чувств, семи пятниц в неделе.
Не хватало мне крыльев, а я бы летала.
Две руки есть, но их почему-то мне мало.
Нет, двурукою мне недостаточно быть,
Чтоб жалеть, раздавать, обнимать и дарить.
Не хватало людей, лиц имён и событий,
Песен, вёсен, дождей и внезапных открытий.
А сегодня проснулась, привстав на кровати,
Испугалась: а вдруг мне когда-нибудь хватит…
* * *
Колючий снег бьёт по лицу до боли и
Опять так просто на февраль пенять.
Но всё проходит, а зима – тем более.
И тем больнее щёки подставлять.
А люди только искоса поглядывают,
Прокручивая бог весть что в мозгу,
Как я – твоё – рябиновыми ягодами
Выкладываю имя на снегу.
* * *
Не дай мне окрылиться –
Возьму и улечу.
Найдёшь ли по крупицам
Меня, свою-ничью?
Буди меня чуть слышным
Прикосновеньем глаз.
Губами. Или – тише,
Так, как никто до нас.
Черты впечатай в память,
Пока с тобой. Зачем?
Дотронься и – руками –
Пойми: я насовсем.
* * *
Моя настолько любовь к тебе бестолковая,
Что я, как ни силюсь, а всё не представлю даже,
Что может быть завтра. Что может быть утро новое.
Что может быть хоть какое-то общее дальше.
А я настолько с тобой первобытная, даже пещерная.
Что мне ничего-ничего объяснять не нужно.
И наши … вот эти… ну, как их назвать… отношения…
И ты здесь. И я здесь. Мы здесь потому… потому что.
А мне настолько с тобой запредельно, нездешне, неистово.
Пунктирно дышать: вместе… двое… одно… рядом… оба…
Вот это и есть в предпоследней инстанции истина:
Я просто хочу… я с тобой быть хочу рядом, чтобы.
* * *
Когда ты подходишь близко,
Совсем близко –
Сердце всё понимает:
Оно уже не бьётся.
Оно гудит,
Как набат.
- Застегни мне босоножку, -
говорю.
А у самой
Спина холодеет.
Минуту спустя, шепчу
У сАмого рта,
У самых губ твоих:
- Что же ты не застёгиваешь мне босоножку?..
не застёгиваешь мне…
не застёгиваешь…
А солнце
Окунается в реку.
И снова встаёт.
Румяное,
Помолодевшее,
Будто отлучалось попить…
На рекламу какого-то масла (пародия)
В соавторстве с С.А. Есениным.
Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.
Я смотрю широкими глазами.
В Персии такие ж точно ДУРЫ,
Как у нас, в соломенной Рязани.
Дуры в Штатах – наших чуть пошире.
Чуть желтее – дуры из Китая…
Все мужчины любят в этом мире
Только дур. Я так подозреваю.