* * *
Два лезвия шахтёрских глаз во тьму,
И вскрыта тьма лучом шахтёрской лампы…
Теперь я понял точно, почему
Я буду петь шахтёрам дифирамбы!
Мы ПэТэУшники, безусые юнцы,
В забой пришли, претерпевая страхи,
И мы рубили уголь, как отцы,
Пот утирая подолом рубахи.
Порою огрызалась мать Земля,
В объятья забирая самых лучших.
Не скрою, был на перепутье я:
«Довольно, хватит, может быть, пора
Покинуть шахту, выйти на-гора,
Где душу отогреет солнца лучик».
И всё-таки не струсил я тогда,
Не изменил профессии ни разу.
И в память о забое навсегда
Остался синий шрам под правым глазом.
* * *
По шурфу поднимаемся к свету.
Пусть там пасмурно, дождик, жара,
Для шахтёра счастливее нету
Время выхода на-гора!
После тьмы непроглядной забоя,
Повалив навзничь тело в траву,
Пьют шахтёрские очи запоем
Неба утреннего синеву.
Вот идут они, спины согнувши,
В чёрной ретуши строги глаза, –
Смотрят в душу мою, не сморгнувши,
Так же пристально, как образа.
Если был бы талант, как у Врубеля,
То писал бы иконы с них я…
Их работа подземная сгрудила,
И святые они для меня!
* * *
Я вспоминаю молодость вчерашнюю,
Когда за чёрным золотом, как в бой,
Бесстрашно мы бросались врукопашную,
И был нам фронтом угольный забой!
Сдав в ламповой свои аккумуляторы,
Самоспасатели после ночной,
Уставшие, с телами гладиаторов,
Шахтёры шли, не торопясь, к парной.
И мне тогда, как изваянья, нравились
Тела шахтёров, что со мною парились,
Им мог бы позавидовать любой,
Лепил их скульптор – угольный забой!
* * *
На копре закрутилися два колеса –
На погосте заплакала чья-то краса.
Как не прискорбно, но, увы,
Он с незапамятных времён,
Тот уголёк, что жжёте вы,
Шахтёрской кровью окроплён.
* * *
Я иду, а тьма одета
В перламутровый рассвет,
Мне сиреневое лето
За деревней шлёт привет.
Вижу, ветер землю будит,
Угоняя стадо туч,
Значит, день погожим будет –
Вот и брызнул солнца луч!
Заиграла рыбой речка,
Враз замолкли петухи,
Даже ёкнуло сердечко
В предвкушении ухи!
Поклонюсь я долу низко,
Жизнь не так уж и плоха,
Коль несу я рыбы снизку,
Значит, будет и уха!
Заходи ко мне, прохожий,
Я в деревне на слуху.
Мне на пенсии негоже
Одному хлебать уху!
* * *
Разбужен взрывами с утра медвежий угол.
В сибирской дальней, буреломной стороне
Здесь добывается кузбассовцами уголь,
Который так необходим моей стране.
Драглайн стрелою раздвигает в небе тучи.
Кипит работа от утра и до утра,
Чтобы Россия наша сделалась могучей,
И было в людях больше света и добра.
Где на копрах всю ночь горят прожектора,
Бурлит в забоях неустанная работа,
А это, значит, у шахтёров есть забота,
Чтоб нам жилось сегодня лучше, чем вчера.
Я прикипел к тебе, кузнецкая тайга,
В твоих объятьях я подпитываю силу,
И с каждым разом всё сильней люблю Россию,
Которая, как мать, мне дорога!
После рельсовой революции
Прокатилось времечко тачкою,
По России с раскатом, как гром!
Обошлось всё бескровною стачкою,
Надо думать теперь о другом.
И нашёлся у локоматива
Делу преданный машинист,
Появилась и перспектива,
Если впрягся специалист!
Всё суровыми нитками шьётся,
Это явь, а не голый обман…
Что задумал, того и добьётся
Губернатор Тулеев Аман!
Два лезвия шахтёрских глаз во тьму,
И вскрыта тьма лучом шахтёрской лампы…
Теперь я понял точно, почему
Я буду петь шахтёрам дифирамбы!
Мы ПэТэУшники, безусые юнцы,
В забой пришли, претерпевая страхи,
И мы рубили уголь, как отцы,
Пот утирая подолом рубахи.
Порою огрызалась мать Земля,
В объятья забирая самых лучших.
Не скрою, был на перепутье я:
«Довольно, хватит, может быть, пора
Покинуть шахту, выйти на-гора,
Где душу отогреет солнца лучик».
И всё-таки не струсил я тогда,
Не изменил профессии ни разу.
И в память о забое навсегда
Остался синий шрам под правым глазом.
* * *
По шурфу поднимаемся к свету.
Пусть там пасмурно, дождик, жара,
Для шахтёра счастливее нету
Время выхода на-гора!
После тьмы непроглядной забоя,
Повалив навзничь тело в траву,
Пьют шахтёрские очи запоем
Неба утреннего синеву.
Вот идут они, спины согнувши,
В чёрной ретуши строги глаза, –
Смотрят в душу мою, не сморгнувши,
Так же пристально, как образа.
Если был бы талант, как у Врубеля,
То писал бы иконы с них я…
Их работа подземная сгрудила,
И святые они для меня!
* * *
Я вспоминаю молодость вчерашнюю,
Когда за чёрным золотом, как в бой,
Бесстрашно мы бросались врукопашную,
И был нам фронтом угольный забой!
Сдав в ламповой свои аккумуляторы,
Самоспасатели после ночной,
Уставшие, с телами гладиаторов,
Шахтёры шли, не торопясь, к парной.
И мне тогда, как изваянья, нравились
Тела шахтёров, что со мною парились,
Им мог бы позавидовать любой,
Лепил их скульптор – угольный забой!
* * *
На копре закрутилися два колеса –
На погосте заплакала чья-то краса.
Как не прискорбно, но, увы,
Он с незапамятных времён,
Тот уголёк, что жжёте вы,
Шахтёрской кровью окроплён.
* * *
Я иду, а тьма одета
В перламутровый рассвет,
Мне сиреневое лето
За деревней шлёт привет.
Вижу, ветер землю будит,
Угоняя стадо туч,
Значит, день погожим будет –
Вот и брызнул солнца луч!
Заиграла рыбой речка,
Враз замолкли петухи,
Даже ёкнуло сердечко
В предвкушении ухи!
Поклонюсь я долу низко,
Жизнь не так уж и плоха,
Коль несу я рыбы снизку,
Значит, будет и уха!
Заходи ко мне, прохожий,
Я в деревне на слуху.
Мне на пенсии негоже
Одному хлебать уху!
* * *
Разбужен взрывами с утра медвежий угол.
В сибирской дальней, буреломной стороне
Здесь добывается кузбассовцами уголь,
Который так необходим моей стране.
Драглайн стрелою раздвигает в небе тучи.
Кипит работа от утра и до утра,
Чтобы Россия наша сделалась могучей,
И было в людях больше света и добра.
Где на копрах всю ночь горят прожектора,
Бурлит в забоях неустанная работа,
А это, значит, у шахтёров есть забота,
Чтоб нам жилось сегодня лучше, чем вчера.
Я прикипел к тебе, кузнецкая тайга,
В твоих объятьях я подпитываю силу,
И с каждым разом всё сильней люблю Россию,
Которая, как мать, мне дорога!
После рельсовой революции
Прокатилось времечко тачкою,
По России с раскатом, как гром!
Обошлось всё бескровною стачкою,
Надо думать теперь о другом.
И нашёлся у локоматива
Делу преданный машинист,
Появилась и перспектива,
Если впрягся специалист!
Всё суровыми нитками шьётся,
Это явь, а не голый обман…
Что задумал, того и добьётся
Губернатор Тулеев Аман!