Трудно
Трудно роднику привета.
Трудно нравиться камням.
Трудно голосу поэта
Прятать зависть к журавлям.
Посреди белья чужого
Трудно мысли содержать.
Поругателей святого
Трудно сердцем провожать.
Как терпению не лопнуть
На мышиную грызню?
Или просто дверью хлопнуть
И предать свой дом огню?
Наконец, взмахнуть крылами –
Ах, юдоль моя гореть! –
Вслед за частыми звездами
Из могилы улететь!
Неведомое
Перед порогом абсолютной тьмы
Не медлю я с последним в жизни шагом.
Неведомое – сенокос зимы
И летний снег, в ночи забытый магом.
Пустые за спиною голоса.
И сердцу жутко от грозы безмолвной.
И бледные пред сущим чудеса –
Как лепестки опавшей розы молний.
Вослед лучу, что ярче тысяч солнц,
Вослед Христу, поверх былых мистерий,
Я смертные срываю с петель двери.
Не чудеса – чудесной жизни сон!
Дозволь
В пути застигнутый грозой,
Спешу под деревом укрыться.
Гремит, сверкает надо мной,
Но сердце не боится.
Грохочет надо мной обвал.
Успеть бы под скалой укрыться!
Дрожат от страха спины скал,
Но сердце не боится!
Владыка, мир – как лист сухой
Мятётся, крошится, кружится.
Дозволь же под твоей рукой
Всем сердцем утвердиться!
Сколько
Сколько заспанных сердец,
До сыта упитанных?
Сколько любящих сердец,
На разрыв испытанных?
Сколько искр от оселка
По застенкам холода?
Сколько крох из узелка
По дорогам голода?
Сколько страждущих сердец
У гробницы Сергия?
Сколько с неба, наконец,
Льётся милосердия!
О красоте
Вся красота земная от небес.
Земное должен ты оставить.
С собою труд возьмёшь и мастерство –
Всё то, что возгнетает пламень сердца.
Не отдавай былому красоту!
Земля прейдёт, а красота –
Твоя непреходящая обитель.
Когда она в тебе, тогда
И только тогда ты - в ней.
И где она, там прелести нет места,
И роскошь там сгорает от стыда.
Лишь красотой стяжаешь красоту.
Спасенье в осознанье этой мысли.
Чело
О чём кричит юдоль земная
В кругу внимательных светил?
Зачем душа, куда не зная,
От отчих пятится могил?
Зачем, зачем, уставясь в просинь,
Телесный отряхая прах,
Чело благословенья просит,
О дальних просияв мирах?
Когда воронье беспокойство
Оставит поминальный стан
И похоронного устройства
Умолкнет скорбный барабан,
Воспрянет воинство живое
И примет нового жильца
В своё сиянье круговое
Под своды вечного лица.
Душа
Что может быть, то есть уже.
Всё состоялось, что настанет
И отразится на душе –
Не в зеркале: стекло обманет.
Душа вольна бывать в былом.
Ничто не минуло. Всё длится,
Летит и емлет нас крылом
И наземь не садится.
Она – и близь и далина.
Давно была всем тем, что будет.
Ещё мгновением грешна,
А вечностью себя уж судит.
Семь слов
Земное закрытое ухо
До звука небесного глухо.
Ближайшее небо над нами
Семью громыхает громами.
Земное закрытое око
Не видит того, что глубоко.
А радуга прямо над нами
Семью полыхает цветами.
Земное закрытое сердце
Забыло небесное детство.
А сердце, распятое нами,
Семью нас прощает словами
Трудно роднику привета.
Трудно нравиться камням.
Трудно голосу поэта
Прятать зависть к журавлям.
Посреди белья чужого
Трудно мысли содержать.
Поругателей святого
Трудно сердцем провожать.
Как терпению не лопнуть
На мышиную грызню?
Или просто дверью хлопнуть
И предать свой дом огню?
Наконец, взмахнуть крылами –
Ах, юдоль моя гореть! –
Вслед за частыми звездами
Из могилы улететь!
Неведомое
Перед порогом абсолютной тьмы
Не медлю я с последним в жизни шагом.
Неведомое – сенокос зимы
И летний снег, в ночи забытый магом.
Пустые за спиною голоса.
И сердцу жутко от грозы безмолвной.
И бледные пред сущим чудеса –
Как лепестки опавшей розы молний.
Вослед лучу, что ярче тысяч солнц,
Вослед Христу, поверх былых мистерий,
Я смертные срываю с петель двери.
Не чудеса – чудесной жизни сон!
Дозволь
В пути застигнутый грозой,
Спешу под деревом укрыться.
Гремит, сверкает надо мной,
Но сердце не боится.
Грохочет надо мной обвал.
Успеть бы под скалой укрыться!
Дрожат от страха спины скал,
Но сердце не боится!
Владыка, мир – как лист сухой
Мятётся, крошится, кружится.
Дозволь же под твоей рукой
Всем сердцем утвердиться!
Сколько
Сколько заспанных сердец,
До сыта упитанных?
Сколько любящих сердец,
На разрыв испытанных?
Сколько искр от оселка
По застенкам холода?
Сколько крох из узелка
По дорогам голода?
Сколько страждущих сердец
У гробницы Сергия?
Сколько с неба, наконец,
Льётся милосердия!
О красоте
Вся красота земная от небес.
Земное должен ты оставить.
С собою труд возьмёшь и мастерство –
Всё то, что возгнетает пламень сердца.
Не отдавай былому красоту!
Земля прейдёт, а красота –
Твоя непреходящая обитель.
Когда она в тебе, тогда
И только тогда ты - в ней.
И где она, там прелести нет места,
И роскошь там сгорает от стыда.
Лишь красотой стяжаешь красоту.
Спасенье в осознанье этой мысли.
Чело
О чём кричит юдоль земная
В кругу внимательных светил?
Зачем душа, куда не зная,
От отчих пятится могил?
Зачем, зачем, уставясь в просинь,
Телесный отряхая прах,
Чело благословенья просит,
О дальних просияв мирах?
Когда воронье беспокойство
Оставит поминальный стан
И похоронного устройства
Умолкнет скорбный барабан,
Воспрянет воинство живое
И примет нового жильца
В своё сиянье круговое
Под своды вечного лица.
Душа
Что может быть, то есть уже.
Всё состоялось, что настанет
И отразится на душе –
Не в зеркале: стекло обманет.
Душа вольна бывать в былом.
Ничто не минуло. Всё длится,
Летит и емлет нас крылом
И наземь не садится.
Она – и близь и далина.
Давно была всем тем, что будет.
Ещё мгновением грешна,
А вечностью себя уж судит.
Семь слов
Земное закрытое ухо
До звука небесного глухо.
Ближайшее небо над нами
Семью громыхает громами.
Земное закрытое око
Не видит того, что глубоко.
А радуга прямо над нами
Семью полыхает цветами.
Земное закрытое сердце
Забыло небесное детство.
А сердце, распятое нами,
Семью нас прощает словами