Алтайский край и Кемеровскую область объединяют не только общие границы, тесные экономические связи, но и человеческие судьбы. За последнее столетие не раз сотни и тысячи алтайских крестьян бросали свой привычный уклад и отправлялись искать счастье в шахтерские города Кузбасса.
Именно поэтому жители этих двух регионов могут по праву называть своим земляком известного киноактера Алексея Захаровича Ванина. Его имя вызывает законное уважение: друг Василия Макаровича Шукшина, снимался в «Калине красной», уже за это его надо любить. Но, изучив прихотливые зигзаги жизни этого человека, творческий путь артиста, начинаешь понимать – перед нами оригинальная, яркая личность, которую мы до сих пор знали очень мало.
Алексей Ванин родился 9 января 1925 года. Незадолго до рождения сына его родители перебрались из богатого и большого сибирского села Усть-Мосихи, что в 120 километрах к юго-западу от Барнаула, в небольшой поселок Благовещенск Яснополянского сельсовета Куликовской волости (с 1925-го – Куликовского района) Каменского уезда Новониколаевской губернии.
С 1929-го Яснополянский сельсовет относился к Ребрихинскому району, с 1939-го по 1961-й находился в составе Шарчинского района, а уже с 23 мая 1961-го и по настоящее время это вновь территория Ребрихинского района. Все уточнения нам чрезвычайно нужны, так как упоминание о месте рождения – Ребрихинском районе – сыграет однажды важную роль в судьбе будущего киноактера.
Поселок Благовещенск был совсем молодым, он появился в 4 километрах от села Ясная Поляна в 1924 году. В то время крестьян наделяли землей далеко от родных деревень – создавались коммуны, хутора. Именно в 1922-24 годах вокруг большого волостного села Ребрихи появились небольшие поселки, часть из которых затем превратилась в красивые села: Шумилиху, Ясная Поляну, Зеленую Рощу. Другие же поселки – Куличиха, Уралики, Красный Факел, Благовещенск – тихонько «умирали» и в 1970-е годы, став «неперспективными», были закрыты решением органов местной власти.
Многие из родственников Ваниных остались жить в Усть-Мосихе, одном из центров борьбы красных партизан и колчаковцев в сумрачные годы гражданской войны, о чем ярко рассказано в известном на Алтае романе Георгия Егорова «Солона ты, земля».
Отец Алексея, Захар Михайлович Ванин, родители которого переселенцами прибыли на Алтай из Тамбовской губернии, не участвовал в кровавой схватке у себя на малой родине. Ему пришлось повоевать с шашкой в руках в знаменитой Первой конной армии Семена Буденного против армии Врангеля и схватках с «махновцами». Он не любил рассказывать о том суровом времени, но как-то признался Алексею, что однажды получил революционную награду из рук самого Клима Ворошилова, легендарного соратника Буденного.
Мирная жизнь на Алтае оказалась не менее сложной, а порой и более тяжелой, чем боевая. Чтобы жить в достатке, надо было распахивать залежные земли, разбивать огороды, строить новые дома. Со всем этим справлялась семья Ваниных. Им помогло то, что родители Захара – Михаил Миронович и Евфросинья (?) – переехали из Усть-Мосихи и вместе с молодыми жили в избушке в одном дворе. Дед Алексея целыми днями строгал, тесал, делал прялки, прядильные станки и другие важные предметы нехитрого крестьянского быта. На выделенном новой, советской, властью наделе сеяли рожь, пшеницу. В хозяйстве водились кони, коровы, овцы, куры. За всем поспевали ухаживать Ванины, крепки они были в кости, как и их сваты Ишутины, из семьи которых была Пелагея, мать Алексея.
Постепенно семья крепла, богатела и пополнялась. В 1929 году родился сын Гектарий, а в 1932 – дочка Валентина.
Родительский дом Алексея Ванина – обычный для того времени пятистенник. В первой комнате стояла русская печь, кровать, стол, лавки у печи, вверху – полати. В переднем углу всегда висела икона. Вторая комната – горница. Потолок в ней разрисованный, в комнате всегда чисто, стояла еще одна кровать. На зиму горницу закрывали, жили в одной, возле русской печи (так было теплее). Однажды зимой открыли горницу, хотели ее прогреть, печь натопили жарко, но не уследили – начался пожар. Спасибо родным и соседям – спасли дом, сгорела только крыша. Помогли сваты Ишутины, другие односельчане, за день дом накрыли новой крышей.
Семья Ваниных была работящей, и Алексей еще маленьким помогал взрослым. Работы хватало и для мальчишки: огород, скотина, заготовка дров, сена, да и с младшими братишкой и сестренкой нянчился, когда все взрослые занимались крестьянским трудом. Но Алексей находил время и для детских игр.
Любимая пора для детворы тогда – ранняя весна, солнце припекало и на пригорках появлялись плешины. Раньше всего снег таял на северном берегу пруда – напротив солнца. На этих первых проталинках и собирались дети всего поселка, бегали босиком, обуви на каждый день не было, а ту, которую называли выходной, надо беречь. На пруду еще не растаял лед, но это не пугало. Игры подвижные, стоять нельзя – холодно!
Летом же играли в бабки, ходили в лога по ягоды (клубника здесь и сегодня знатная!), купались, рыбачили. А еще часто мальчишки боролись: и с подножками, и без них, и на поясах. У Алешки лучше всех получалось – хватка была крепкая. Вспоминает, что на покосе во время отдыха перед тем, как сесть обедать, по 30-40 минут возились. Эта закалка, как впоследствии оказалось, во многом определила его дальнейшую судьбу.
Знакомые и близкие, вспоминая Алексея в детстве, не называют его каким-то особенным. Обычный крестьянский подросток, крепыш, озорник. Вспоминают как он как-то раз, чтобы показать свою удаль, забрался на высокую березу, стоявшую на берегу пруда, а когда мимо шла его бабушка – бухнулся в воду. Бабушка рухнула в обморок, а отец, решив примерно наказать постреленка, водил его по дому, якобы в поисках ремня, а на самом деле, чтобы продлить «воспитательный момент». Алешка, в конце концов, заорал: «Папка, да вон он, ремень, над дверью висит! Отстегай побыстрей, а то я с пацанами на рыбалку собрался!» В то же время он неплохо учился, был рассудительным, рано проявились у него способности к рисованию. Ходил в школу с теми, кто были старше его на 2 года, знания давались ему без особого напряжения. Его младшая сестра Валя вспомнила, как однажды горько, со слезами переживала полученный ею «неуд» (то есть «двойку») по математике. Это казалось ей настоящей катастрофой. А старший брат, успокаивая, философски изрек: «Если бы мы все плакали из-за «неудов», то школу давно бы смыло слезами». Эту фразу Валентина запомнила на всю жизнь.
Недолго было детство для Алексея безмятежным, началась коллективизация. Ванины, крепкие хозяева, как Ишутины и многие другие их земляки, попали в разряд кулаков. Алексей Захарович и сейчас помнит то время, недоумевает до сих пор: «Какие мы богачи? Работали, не покладая рук, вот в этом и все наше богатство». Но люди завидовали им, кое-кто из земляков захотел поживиться за счет крепких хозяев. У Ваниных отобрали дом, но отправить в ссылку не успели. Повезло им – оправдали, вернули дом. Пришлось Захару Михайловичу и Пелагее Ивановне (ее все называли Полиной) вступить в колхоз «Социализм», возникший в поселке в 1931 году или, как говорят архивные документы, сельскохозяйственную артель. К 1940 году здесь работало все трудоспособное население поселка, а население Благовещенска составляло тогда 818 человек. Церкви не было, зато построили двухэтажную школу, позднее детский сад-ясли.
Успешно трудились родители Алексея в колхозе, наладилась крестьянская жизнь, но в 1937 году мальчик сделал первый шаг в новую самостоятельную жизнь, уехав из родного дома. В поселке была только начальная школа, и продолжать учебу его отправили в Усть-Мосиху, где зачислили в 5»В» класс средней школы.
Вскоре мальчика перевели в школьный интернат. Здесь было поинтереснее, и Алексей достаточно быстро проявил свои лучшие качества: надежность, общительность, тонкое чувство юмора и, что немаловажно, недюжинную физическую силу. Все это впоследствии и стало основой для формирования яркой личности – паренек из алтайской глубинки стал всесоюзной звездой спорта и кино.
К тому времени семья перебралась в город Киселевск, и для этого была веская причина. У отца Алексея арестовали брата, сельского кузнеца, как бывшего кулака. Захару Михайловичу повезло, кто-то подсказал ему, что надо ехать в Кузбасс, там открываются новые шахты, строятся заводы, а рабочих рук не хватает. Понимая, какая страшная угроза нависла над ним и семьей, отец Алексея отправился напрямик в Киселевск, нашел там работу и передал через знакомых весточку Полине: бросайте дом, берите самое необходимое и всей семьей приезжайте. Так для Ваниных начался новый этап жизни – в шахтерском Кузбассе. Крестьянская семья, в поколениях занимавшаяся хлебопашеством, в одночасье стала, во-первых, городской, во-вторых, вынужденно перешла в разряд, как тогда говорили, пролетариата, ведь отец семейства стал работать на железной дороге.
Судьба другого брата Захара Михайловича, Якова, не менее интересна. Его не преследовали, не арестовали, так как он в деревне считался вроде дурачка. С ребятишками делал деревянные ружья, играл с ними в войну. Много лет спустя, когда Якову было уже под девяносто, Алексей Захарович встретился с ним, разговаривал и понял, что это вполне нормальный умный человек, который вынужденно натянул на себя маску деревенского юродивого. Яков воевал в первую мировую войну, бежал из германского плена, хорошо помнил немецкий язык. В 1930-е годы всякий, кто бывал за границей, изначально считался изменником родины, «агентом империализма», таких отправляли в лагеря и ссылки без долгих разбирательств. Чтобы выжить Якову и пришлось прикинуться сумасшедшим. По словам Алексея Ванина, эта невыдуманная им история дяди Якова была рассказана Михаилу Евдокимову, а тот использовал ее в сценарии к фильму «Не послать ли нам гонца», где роль дурачка великолепно сыграл Лев Дуров.
В Киселевске Ванины купили себе деревянный двухкомнатный дом по улице Леваневского рядом с железной дорогой, недалеко от вокзала. Во дворе стоял сарайчик, где семья растила поросят (не смогли селяне жить без хозяйства!) Дети учились в школе, привыкали к городской суете. Одно из новых удовольствий – конфеты. Алексею, как старшему, мама давала 5 копеек, на которые он покупал 3 конфетки, съедать их надо было тут же, иначе отберут.
Город кишел ворами, хулиганами. Как-то вечером, когда отца не было, в дом вошел незнакомый разбитной бродяга и прямо в ботинках, обмотках развалился на кровати. Пелагея Ивановна прикрыла собой детей, но тут взгляд нежданного гостя остановился на милицейской шинели, висевшей в углу на вешалке. Дело в том, что на постое у Ваниных в эти дни жили прикомандированные милиционеры, обычная ситуация для того времени. Вид шинели отрезвил пришельца, в это время вернулся Захар Михайлович и выкинул из дома самозванца, который, памятуя о шинели, сопротивляться не пытался.
Дом, стоящий у железной дороги, не нравился Ваниным, привыкшим к деревенской тишине. Они достаточно быстро построили себе дом на улице Прокопьевской. Здесь было уже три комнаты: кухня и две спальни, приладили и веранду, в сарайчике из горбыля хрюкало и кудахтало беспокойное хозяйство, по традиции закрепленное за детьми. В таких буднях формировался характер Алексея.
В 1940 году случилась беда. Бригада шахтеров, где работал Захар Михайлович, занималась очисткой путей от снега после бурана там, где железная дорога проходила в узком месте в выемке между скалами. Вдруг из-за поворота вынырнул состав. Все произошло очень быстро, бежать с путей некуда. 16 человек буквально раздавило составом. Захар Михайлович успел прижаться к скале, это его и спасло, но проходящий вагон зацепил руку и переломил ее.
Алексей, закончив семилетку, в шестнадцать лет пошел трудиться на шахту. Работал наверху, разгружал уголь с платформ. Дневная норма – 60 тонн. В 1942 году перешел в пожарную команду на место кузнеца. К тому времени для себя он уже давно решил, что ему надо идти на фронт, ждать целый год, пока исполнится 18 лет, невмоготу. Алексей знал, что в Барнауле в паспортном столе работает родственник дядя Яша. Поехал туда, пришел к дяде и пожаловался, что потерял паспорт, надо как-то восстанавливать документ. Дядя Яша успокоил: «Ты же знаешь, когда родился?» – «Конечно, – засмеялся в ответ Алексей и назвал дату рождения, – 13 февраля 1924 года». Так он получил новый паспорт и новую дату рождения, состарив себя на год.
В 1942 году, очень непростом для всей страны, Новосибирский областной комитет ВКП (б) принял решение сформировать новую стрелковую дивизию добровольцев-сибиряков. Инициатива обкома в Сибири нашла широкий отклик. Кузбасс, входивший тогда в состав Новосибирской области, также включился в формирование дивизии. Многие партийные, комсомольские и хозяйственные руководители вступили в нее, среди них – секретари Ленинск-Кузнецкого и Кузнецкого горкомов ВЛКСМ Н. Туров и К. Силин, секретарь комитета ВЛКСМ шахты имени С. М. Кирова Александров. В Кемерове о желании идти на фронт заявили 3850 рабочих и служащих. На Киселевском машиностроительном заводе в течение одного дня подали 250 заявлений. В эти дни стал добровольцем и Алексей Ванин.
Несмотря на трудный год все верили в победу. Алексей, чтобы успокоить родных, сказал: «Не волнуйтесь, вернусь с победой, на белом коне!» 14 сентября 1942 года эшелоны Сибирской добровольческой дивизии двинулись на запад, в одном из вагонов находился и наш герой.
Ванин попал в снайперскую роту Сталинградской Сибирской дивизии. Первые бои сибиряки вели на Калининском фронте. Снайперская рота ввиду нехватки подразделений заняла участок фронта протяженностью 3 км. Тут-то и пришлось Алексею впервые стрелять в человека. По его словам, когда он целился в первый раз, винтовка ходуном ходила от волнения. Так и не знает: попал тогда или нет. А вот свою вторую вылазку он помнит хорошо. До войны он не раз ходил со старшими на охоту, неплохо стрелял, но здесь его трясло как в лихорадке, охватывало ощущение какой-то катастрофы, которое он не забыл до сих пор. Немец шел к колодцу за водой, упал сразу как подкошенный и не шевелился, Через несколько минут появился другой фриц, наверное, искал товарища. Этого Алексей срезал деловито, как на охоте. Волнения уже не было, перед ним был враг. Тогда он получил свое первое звание – сержант.
На всю жизнь у него осталась благодарность к опытным солдатам, уже побывавшим под огнем, оберегавших молодых и необстрелянных как своих детей. Однажды он случайно подслушал их разговор: «Надо бы Лешку попридержать – уж больно он ретивый, сгоряча на пулю нарвется».
С детства привыкший к работе наравне со взрослыми, Алексей быстро освоил особенности нехитрого армейского быта. Он был физически крепким, выносливым и практичным, что выгодно отличало его от некоторых бойцов из горожан. Он мог быстро отыскать сухие дрова, развести огонь и сварить кашу. В период непрерывных боев это было особенно важно, так как надеялись тогда только на сухой паек, да и того иногда не было.
В 1943 году Алексей был ранен, и после лечения в госпитале его направили в другую часть. В составе пулеметного батальона он участвовал в боях за Ворошиловоград, Старобельск. На реке Донец под Лисичанском молодого сержанта ожидало второе ранение. Вот как об этом вспоминает сам Алексей Захарович: «Немец-то попер, все наши отступили, а я в окопе остался, отстреливался. Мне в бедро попали. Перевязал худо-бедно и пополз в густой траве к проволочным заграждениям. Думаю, надо поискать место, где их могло снарядом разорвать. Фрицы совсем рядышком, наших раненых добивают. Как они меня не увидели?.. Жарища еще была страшная! У меня от потери крови галлюцинации начались. Ползу, и мне кажется, что кто-то протягивает котелок с водой. Тяну к нему руку и… утыкаюсь в землю. К вечеру отыскал-таки дырку в заграждении, дополз до берега, а дальше через реку меня какой-то танкист на лодке переправил к своим».
После ранения его вновь ожидал госпиталь в Миллерово и перевод в другую часть. Алексея Ванина направили в артиллерийский полк. Там скоро узнали, что он неплохо рисует, и определили в дивизионную разведку. Глядя в стереотрубу, Ванин карандашом делал наброски местности: где минометные расчеты противника стоят, где проволочные заграждения, а где пулеметные точки.
Не раз был на волоске от смерти. Однажды вышел из землянки за дровами, а через минуту точно в нее угодил снаряд – прямое попадание. Всех в землянке разорвало на куски. Мог Ванин погибнуть и на минном поле, через которое шла его рота. «Бывают же чудеса! – вспоминает Алексей Захарович. – Прежде чем нас заметили, мы прошли больше полполя, но ни один солдат не подорвался. «Стойте! – заорали нам издалека. – Здесь мины!» Мы застыли на месте, боясь шевельнуться. Подошли саперы из соседней части и осторожно вывели нас оттуда».
Не раз приходилось Алексею Ванину ходить за «языком» «на ту сторону», а это всегда на грани жизни и смерти. Хотя, считает Ванин, на войне – как в жизни, страшное и трагическое часто перемешивается с забавным и смешным. Он всегда вспоминает во всех своих интервью об одном военном эпизоде, который приключился с ним в Польше: «Однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся – елки зеленые, фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, очень непросто». В Польше ранило в очередной раз: осколком пробило каску, с тех пор долго мучили головные боли.
До сих пор помнит Алексей Захарович атмосферу атаки. Крики «Ура! За Родину! За Сталина!», а дальше по матушке… Он вспоминает: «Несешься вперед, глаза вылупишь, может, навстречу смерти, ну и кричишь как не в себе, надеясь, что криком отгонишь пулю. И мат-перемат вокруг. А если еще и штрафная рота! У штрафников никакого «Сталина», а только на мате».
Было еще ранение, бои за Бреслау, Дрезден, Прагу, где для 20-летнего сержанта Алексея Ванина закончилась война. Европа поразила его своей чистотой, аккуратностью, зажиточностью поселений, что были совершенно непохожи на освобожденные русские, украинские, белорусские города и веси, где все было порушено, разорено, на месте хат торчали, как обелиски, печные трубы.
На праздничном костюме Алексея Захаровича можно увидеть боевые награды: ордена Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, медали «За отвагу», «За освобождение Праги» и другие. Но главный след война оставила в сердце. Он не любит вспоминать и рассказывать о войне, это очень тяжело, столько фронтовых друзей потерял! С годами Алексей Ванин без слез уже не может говорить о тех боях. Наверное, поэтому в канун 40-летия Победы он написал пронзительное стихотворение, которое очень точно передает переживания ветерана Отечественной.
Сутуля сгорбленные спины,
От Украины до Москвы
Через овраги и долины
Лежат продрогшие мосты.
А даль бывает так прекрасна,
Так удивительно светла,
Как будто всей России тайны
Дорога в зеркало взяла.
У Прохоровки, Обояни,
У Белгорода и Орла,
Земля, взрыхленная боями,
Передо мною пролегла.
Здесь реки кровь еще не смыли,
Здесь родники слезами бьют,
Здесь каждым стебельком ковыли
Поныне мертвые встают.
И небо чистое над нами
Успокоенья не дает,
Летит и требует ответа,
И вновь и вновь нам в сердце бьет.
Река течением влечет,
Я ощущаю трепет весел.
А на холмах – то дот, то дзот
В земле таятся сорок весен.
И вдоль нейтральной полосы
Теперь уж к речке тихой-тихой
Стекают капельки росы
С берез, увитых повиликой.
А там, вдали за рядом ряд
Колючей проволоки струпья,
Деревья сумрачно стоят
С колючей проволокой на сучьях.
Им ноши той не опустить,
И проволока въелась в тело.
Но как деревьям объяснить,
Что канонада отгремела?
А может, лес меня мудрей
И бдительней стоит на страже
Исконных наших рубежей,
Пропахших копотью и сажей.
Война закончилась, но служба в армии продолжалась. Демобилизоваться из части, стоявшей в Праге, помог случай. Штабным писарем был земляк Алексея, родом из Киселевска. Он-то и подсказал, что специалисты, представлявшие ценность для народного хозяйства, и военнослужащие, имеющие не менее трех ранений, подлежат внеочередной демобилизации. Служить в армии в мирное время Алексей не хотел, он мечтал стать художником, поэтому демобилизовался и отправился к семье.
Однажды зимой 1946 года ночью Ванины услышали стук в окно, насторожились, открывать не торопились. Дело в том, что в 1943 году (Валентина запомнила: по радио объявили об освобождении от фашистов города Орла) тоже ночью в их дом ворвались бандиты – 7 человек, они были вооружены пистолетами, это был грабеж. Спросили: «Кто там?» Услышали громкий голос Алексея: «Открывайте!» Он был на белом коне! Сестра хорошо запомнила, как скрипел снег под копытами коня, которого Алексей взял в пожарной команде, где работал до ухода на фронт, вспомнив свое обещание, данное родным. Он любил эффекты. Открыли дверь, в дом ворвался Алексей. Сестра застеснялась, вскочила ведь в ночной рубашонке, и спряталась под одеяло. Алексей подошел к кровати, сгреб Валю: «Да ты уже, сестренка, под потолок!» Рядом в исподнем суетился отец. К утру повалили соседи. Радовались за Алексея, за Ваниных, но тут же с горечью стали вспоминать о тех, кто погиб и не вернулся. Это очень расстроило Алексея, да и контузия давала знать. Его затрясло, и он воскликнул: «Лучше б я не вернулся, а погиб!»
Время изменило Алексея, он очень возмужал, братишка и сестренка выглядели по сравнению с ним детьми. Из Чехословакии ему удалось привезти чемодан с горкой ученических ручек, карандашей, тетрадей, ластиков. Соседские ребятишки сбежались за подарками, и каждый получал от Алексея свою долю. Те, кто посмелее, получив подарок, вновь вставал в очередь. Гектарий, которому было уже 17 лет, старался вести себя сдержанно, по-взрослому, а Валя очень боялась, что ей не достанется от брата подарка, но тот не забыл о своих родных.
Алексей пошел наниматься художником в клуб, но его как партийного (в армии вступил) назначили директором клуба в Киселевске. В клубе показывали кинофильмы, проводили танцы, иногда приезжали столичные артисты. Сам Алексей отплясывал на сцене чечетку и «яблочко», вел концерты, участвовал в театральных сценках.
Часто забредали сюда и хулиганы, и местные «авторитеты». Драки были обычным делом. Когда Алексей разнимал очередную потасовку, в которой участвовал известный в городе бандит Гамаюнов, ему порезали китель. Алексея вызвали в райком, стали укорять, что не мог справиться с хулиганами, а тут еще и жалобы со всех сторон от окружения районного начальства, что молодой заведующий не стал пускать их в клуб без билетов. Решил увольняться, но с партийного учета его не снимали, объяснив, что по указанию обкома всех свободных коммунистов надо «бросить» на ударную работу под землю, в шахту.
Способный, работящий фронтовик-орденоносец не затерялся, не запил, как многие из его окружения. В эти годы для подъема производительности труда стали создаваться комсомольско-молодежные коллективы, только на предприятиях Кузбасса в 1948 году их было около 2100. На шахтах создали 100 комсомольско-молодежных рейдовых бригад, которые собрали в отработанных лавах, завалах и отвалах породы бездействующее оборудование более чем на 4,5 миллиона рублей. В обстановке подъема комсомольского движения, направленного на достойную встречу 30-летия ВЛКСМ, Ванина избрали освобожденным секретарем комитета комсомола шахты. В это же время в жизни Алексея происходят и другие важные события.
Он узнает, что в Киселевске создана секция классической борьбы. Крепкий, здоровый мужчина, которому частенько на молодежных мероприятиях приходилось вразумлять хулиганов, в том числе и кулаками, решил попробовать подучиться «правильной» борьбе. Секцией руководил интересный человек с трудной судьбой – Василий Иванович Анисимов. Он, как и большинство мужчин, прошел фронт, раненым попал в плен, бежал, но вновь попал в концлагерь, заболел тифом и был отправлен фашистами в крематорий, но товарищи его спрятали, выходили. После освобождения Анисимов попал в Киселевск и, будучи хорошим борцом, начал тренировать молодежь.
В том же 1948 году Алексей Ванин начал участвовать в соревнованиях и за год добился серьезных успехов: стал чемпионом города, в Кемерове – чемпионом области, в Омске – лучшим в Сибири, успешно выступил на Всесоюзных соревнованиях профсоюзов. Его стали приглашать переехать в Москву.
Свою первую борцовскую победу Алексей Ванин помнит до сих пор. Это случилось в цирке «Шапито», который был на гастролях в Киселевске. Тогда, выйдя из зала, он победил циркового борца, приведя в неистовый восторг своих земляков и маму Полину Ивановну, сидевшую в амфитеатре. Она от волнения вцепилась в погоны сидящего впереди полковника и чуть было не оторвала их, пока шла схватка.
В это же время в жизни Ванина произошел важный поворот. Он женился на миловидной официантке ресторана – Таисии. Однако интенсивная комсомольская работа в шахте и постоянные тренировки и поездки на соревнования не способствовали созданию дружной семьи.
В августе 1948 года Алексей получил первую в своей мирной жизни высокую награду – Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ «За умелую организацию социалистического соревнования в честь Дня шахтера. Жизнь в шахтерском Киселевске, чрезвычайно криминальном, была непростая. Постоянно происходили стычки с «блатными», как вспоминает Ванин: «Если кто-то меня крыл матом или угрожал «авторитетами», то я наглеца «вырубал» одним-двумя ударами».
Да, Алексей Ванин был гордым и горячим парнем. Дошло до того, что он где-то достал себе пистолет ТТ. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы «ствол» не обнаружил отец, который к тому времени стал депутатом горсовета. Он привез Алексея на своем тракторе в укромное место у речки, разобрал на глазах у обиженного сына ТТ на части и расшвырял их в разные стороны в воду. «Если драки тебе еще сходят с рук, – сказал он Алексею, – то с этой штукой ты точно вляпаешься».
Осенью 1948 года у Алексея Ванина украли часы, вором оказался один уголовник, постоянно круживший вокруг комсомольского вожака. Ванин, «проведя дознание», крепко отлупил вора, не сдержался. Опасение будущих судебных разбирательств заставило Ванина принять решение, в корне изменившее его жизнь: он решается наконец-то уехать в Москву, где к тому времени уже обосновался его тренер В. И. Анисимов, и сосредоточиться на классической борьбе.
Родные Алексея еще долго жили в Киселевске. Они купили себе дом по улице Чехова № 16. Когда Алексей Захарович забрал в Москву родителей, а брат Геннадий (так стали называть Гектария) уехал в Одессу, в этом доме долгое время до переезда в Барнаул проживала сестра Алексея, Валентина Захаровна Прокопенко (фамилия после замужества). Она прошла путь настоящего жителя кузбасского шахтерского городка: работала машинисткой на заводе № 6, который впоследствии носил имя Героя Советского Союза Черных. С 1949 по 1956 годы трудилась зарядчицей аккумуляторов на шахте № 7. Учеба в Киселевском торговом техникуме позволила ей стать сначала машинисткой машбюро, а затем секретарем-референтом на заводе имени Черных. Уйдя на пенсию, Валентина Захаровна переехала в Барнаул, где живет и сегодня, воспитывает внуков.
Москва встретила Алексея Ванина дружелюбно. Его назначили заведующим спортзалом ДСО «Строитель» в Доброслободском переулке, здесь же ему пришлось жить в первые после переезда месяцы. Жена Таисия осталась пока в Киселевске. Алексей постоянно тренировался сам и готовил московскую команду «Строитель» к встрече с очень сильной минской командой. Там в полутяжелом весе боролся известный, опытный мастер спорта. Ванин победил в схватке, победила и его команда. Постепенно он стал известным спортсменом и решил связать дальнейшую судьбу с тренерской работой. В 1949 году бывший шахтер поступил, а 1951-м закончил специальное отделение школы тренеров Государственного Центрального Ордена Ленина института физической культуры имени И. В. Сталина (знаменитый ГЦОЛИФК), ему присвоили квалификацию тренера по борьбе.
В 1950 году Ванин занял первое место во Всесоюзных соревнованиях спортивного общества «Строитель» в полутяжелом весе. Спортивные успехи помогли ему постепенно устроить свой быт. В 1949 году он получил первую комнатку – на стадионе «Строитель» в административном здании по улице Радио, а вскоре комнату в коммуналке у «Сокола».
К этому времени в Киселевске у него родилась дочка – Надя, но отношения с женой не заладились сразу. Алексей понял, что этот брак для него оказался поспешным. Однако, получив комнату, он в соответствии с понятиями о долге, вызвал семью в Москву, и они стали жить вместе в коммуналке.
По-прежнему главное в жизни Ванина – классическая борьба. Он учится, тренируется, выступает на различных соревнованиях, выигрывает первенство Москвы. В 1952 году ему присваивают звание «Мастер спорта СССР». Имя Алексея Ванина становится все более известным в спортивных и околоспортивных кругах. Он попадает в поле зрения Василия Сталина, который в это время стремился собрать в курируемое им спортивное общество ВВС (Военно-воздушные Силы) лучших спортсменов страны. Так Алексей Ванин вновь начал служить в армии, получил звание старшины и… продолжил заниматься борьбой. Армейским спортсменом он был почти до 1960 года, перейдя затем в «Локомотив». За годы армейской службы Алексей Ванин выигрывает первенство Вооруженных Сил, становится серебряным и бронзовым призером чемпионата СССР по классической борьбе в полутяжелом весе. В составе армейской сборной он – победитель командного чемпионата страны.
Именно поэтому жители этих двух регионов могут по праву называть своим земляком известного киноактера Алексея Захаровича Ванина. Его имя вызывает законное уважение: друг Василия Макаровича Шукшина, снимался в «Калине красной», уже за это его надо любить. Но, изучив прихотливые зигзаги жизни этого человека, творческий путь артиста, начинаешь понимать – перед нами оригинальная, яркая личность, которую мы до сих пор знали очень мало.
Алексей Ванин родился 9 января 1925 года. Незадолго до рождения сына его родители перебрались из богатого и большого сибирского села Усть-Мосихи, что в 120 километрах к юго-западу от Барнаула, в небольшой поселок Благовещенск Яснополянского сельсовета Куликовской волости (с 1925-го – Куликовского района) Каменского уезда Новониколаевской губернии.
С 1929-го Яснополянский сельсовет относился к Ребрихинскому району, с 1939-го по 1961-й находился в составе Шарчинского района, а уже с 23 мая 1961-го и по настоящее время это вновь территория Ребрихинского района. Все уточнения нам чрезвычайно нужны, так как упоминание о месте рождения – Ребрихинском районе – сыграет однажды важную роль в судьбе будущего киноактера.
Поселок Благовещенск был совсем молодым, он появился в 4 километрах от села Ясная Поляна в 1924 году. В то время крестьян наделяли землей далеко от родных деревень – создавались коммуны, хутора. Именно в 1922-24 годах вокруг большого волостного села Ребрихи появились небольшие поселки, часть из которых затем превратилась в красивые села: Шумилиху, Ясная Поляну, Зеленую Рощу. Другие же поселки – Куличиха, Уралики, Красный Факел, Благовещенск – тихонько «умирали» и в 1970-е годы, став «неперспективными», были закрыты решением органов местной власти.
Многие из родственников Ваниных остались жить в Усть-Мосихе, одном из центров борьбы красных партизан и колчаковцев в сумрачные годы гражданской войны, о чем ярко рассказано в известном на Алтае романе Георгия Егорова «Солона ты, земля».
Отец Алексея, Захар Михайлович Ванин, родители которого переселенцами прибыли на Алтай из Тамбовской губернии, не участвовал в кровавой схватке у себя на малой родине. Ему пришлось повоевать с шашкой в руках в знаменитой Первой конной армии Семена Буденного против армии Врангеля и схватках с «махновцами». Он не любил рассказывать о том суровом времени, но как-то признался Алексею, что однажды получил революционную награду из рук самого Клима Ворошилова, легендарного соратника Буденного.
Мирная жизнь на Алтае оказалась не менее сложной, а порой и более тяжелой, чем боевая. Чтобы жить в достатке, надо было распахивать залежные земли, разбивать огороды, строить новые дома. Со всем этим справлялась семья Ваниных. Им помогло то, что родители Захара – Михаил Миронович и Евфросинья (?) – переехали из Усть-Мосихи и вместе с молодыми жили в избушке в одном дворе. Дед Алексея целыми днями строгал, тесал, делал прялки, прядильные станки и другие важные предметы нехитрого крестьянского быта. На выделенном новой, советской, властью наделе сеяли рожь, пшеницу. В хозяйстве водились кони, коровы, овцы, куры. За всем поспевали ухаживать Ванины, крепки они были в кости, как и их сваты Ишутины, из семьи которых была Пелагея, мать Алексея.
Постепенно семья крепла, богатела и пополнялась. В 1929 году родился сын Гектарий, а в 1932 – дочка Валентина.
Родительский дом Алексея Ванина – обычный для того времени пятистенник. В первой комнате стояла русская печь, кровать, стол, лавки у печи, вверху – полати. В переднем углу всегда висела икона. Вторая комната – горница. Потолок в ней разрисованный, в комнате всегда чисто, стояла еще одна кровать. На зиму горницу закрывали, жили в одной, возле русской печи (так было теплее). Однажды зимой открыли горницу, хотели ее прогреть, печь натопили жарко, но не уследили – начался пожар. Спасибо родным и соседям – спасли дом, сгорела только крыша. Помогли сваты Ишутины, другие односельчане, за день дом накрыли новой крышей.
Семья Ваниных была работящей, и Алексей еще маленьким помогал взрослым. Работы хватало и для мальчишки: огород, скотина, заготовка дров, сена, да и с младшими братишкой и сестренкой нянчился, когда все взрослые занимались крестьянским трудом. Но Алексей находил время и для детских игр.
Любимая пора для детворы тогда – ранняя весна, солнце припекало и на пригорках появлялись плешины. Раньше всего снег таял на северном берегу пруда – напротив солнца. На этих первых проталинках и собирались дети всего поселка, бегали босиком, обуви на каждый день не было, а ту, которую называли выходной, надо беречь. На пруду еще не растаял лед, но это не пугало. Игры подвижные, стоять нельзя – холодно!
Летом же играли в бабки, ходили в лога по ягоды (клубника здесь и сегодня знатная!), купались, рыбачили. А еще часто мальчишки боролись: и с подножками, и без них, и на поясах. У Алешки лучше всех получалось – хватка была крепкая. Вспоминает, что на покосе во время отдыха перед тем, как сесть обедать, по 30-40 минут возились. Эта закалка, как впоследствии оказалось, во многом определила его дальнейшую судьбу.
Знакомые и близкие, вспоминая Алексея в детстве, не называют его каким-то особенным. Обычный крестьянский подросток, крепыш, озорник. Вспоминают как он как-то раз, чтобы показать свою удаль, забрался на высокую березу, стоявшую на берегу пруда, а когда мимо шла его бабушка – бухнулся в воду. Бабушка рухнула в обморок, а отец, решив примерно наказать постреленка, водил его по дому, якобы в поисках ремня, а на самом деле, чтобы продлить «воспитательный момент». Алешка, в конце концов, заорал: «Папка, да вон он, ремень, над дверью висит! Отстегай побыстрей, а то я с пацанами на рыбалку собрался!» В то же время он неплохо учился, был рассудительным, рано проявились у него способности к рисованию. Ходил в школу с теми, кто были старше его на 2 года, знания давались ему без особого напряжения. Его младшая сестра Валя вспомнила, как однажды горько, со слезами переживала полученный ею «неуд» (то есть «двойку») по математике. Это казалось ей настоящей катастрофой. А старший брат, успокаивая, философски изрек: «Если бы мы все плакали из-за «неудов», то школу давно бы смыло слезами». Эту фразу Валентина запомнила на всю жизнь.
Недолго было детство для Алексея безмятежным, началась коллективизация. Ванины, крепкие хозяева, как Ишутины и многие другие их земляки, попали в разряд кулаков. Алексей Захарович и сейчас помнит то время, недоумевает до сих пор: «Какие мы богачи? Работали, не покладая рук, вот в этом и все наше богатство». Но люди завидовали им, кое-кто из земляков захотел поживиться за счет крепких хозяев. У Ваниных отобрали дом, но отправить в ссылку не успели. Повезло им – оправдали, вернули дом. Пришлось Захару Михайловичу и Пелагее Ивановне (ее все называли Полиной) вступить в колхоз «Социализм», возникший в поселке в 1931 году или, как говорят архивные документы, сельскохозяйственную артель. К 1940 году здесь работало все трудоспособное население поселка, а население Благовещенска составляло тогда 818 человек. Церкви не было, зато построили двухэтажную школу, позднее детский сад-ясли.
Успешно трудились родители Алексея в колхозе, наладилась крестьянская жизнь, но в 1937 году мальчик сделал первый шаг в новую самостоятельную жизнь, уехав из родного дома. В поселке была только начальная школа, и продолжать учебу его отправили в Усть-Мосиху, где зачислили в 5»В» класс средней школы.
Вскоре мальчика перевели в школьный интернат. Здесь было поинтереснее, и Алексей достаточно быстро проявил свои лучшие качества: надежность, общительность, тонкое чувство юмора и, что немаловажно, недюжинную физическую силу. Все это впоследствии и стало основой для формирования яркой личности – паренек из алтайской глубинки стал всесоюзной звездой спорта и кино.
К тому времени семья перебралась в город Киселевск, и для этого была веская причина. У отца Алексея арестовали брата, сельского кузнеца, как бывшего кулака. Захару Михайловичу повезло, кто-то подсказал ему, что надо ехать в Кузбасс, там открываются новые шахты, строятся заводы, а рабочих рук не хватает. Понимая, какая страшная угроза нависла над ним и семьей, отец Алексея отправился напрямик в Киселевск, нашел там работу и передал через знакомых весточку Полине: бросайте дом, берите самое необходимое и всей семьей приезжайте. Так для Ваниных начался новый этап жизни – в шахтерском Кузбассе. Крестьянская семья, в поколениях занимавшаяся хлебопашеством, в одночасье стала, во-первых, городской, во-вторых, вынужденно перешла в разряд, как тогда говорили, пролетариата, ведь отец семейства стал работать на железной дороге.
Судьба другого брата Захара Михайловича, Якова, не менее интересна. Его не преследовали, не арестовали, так как он в деревне считался вроде дурачка. С ребятишками делал деревянные ружья, играл с ними в войну. Много лет спустя, когда Якову было уже под девяносто, Алексей Захарович встретился с ним, разговаривал и понял, что это вполне нормальный умный человек, который вынужденно натянул на себя маску деревенского юродивого. Яков воевал в первую мировую войну, бежал из германского плена, хорошо помнил немецкий язык. В 1930-е годы всякий, кто бывал за границей, изначально считался изменником родины, «агентом империализма», таких отправляли в лагеря и ссылки без долгих разбирательств. Чтобы выжить Якову и пришлось прикинуться сумасшедшим. По словам Алексея Ванина, эта невыдуманная им история дяди Якова была рассказана Михаилу Евдокимову, а тот использовал ее в сценарии к фильму «Не послать ли нам гонца», где роль дурачка великолепно сыграл Лев Дуров.
В Киселевске Ванины купили себе деревянный двухкомнатный дом по улице Леваневского рядом с железной дорогой, недалеко от вокзала. Во дворе стоял сарайчик, где семья растила поросят (не смогли селяне жить без хозяйства!) Дети учились в школе, привыкали к городской суете. Одно из новых удовольствий – конфеты. Алексею, как старшему, мама давала 5 копеек, на которые он покупал 3 конфетки, съедать их надо было тут же, иначе отберут.
Город кишел ворами, хулиганами. Как-то вечером, когда отца не было, в дом вошел незнакомый разбитной бродяга и прямо в ботинках, обмотках развалился на кровати. Пелагея Ивановна прикрыла собой детей, но тут взгляд нежданного гостя остановился на милицейской шинели, висевшей в углу на вешалке. Дело в том, что на постое у Ваниных в эти дни жили прикомандированные милиционеры, обычная ситуация для того времени. Вид шинели отрезвил пришельца, в это время вернулся Захар Михайлович и выкинул из дома самозванца, который, памятуя о шинели, сопротивляться не пытался.
Дом, стоящий у железной дороги, не нравился Ваниным, привыкшим к деревенской тишине. Они достаточно быстро построили себе дом на улице Прокопьевской. Здесь было уже три комнаты: кухня и две спальни, приладили и веранду, в сарайчике из горбыля хрюкало и кудахтало беспокойное хозяйство, по традиции закрепленное за детьми. В таких буднях формировался характер Алексея.
В 1940 году случилась беда. Бригада шахтеров, где работал Захар Михайлович, занималась очисткой путей от снега после бурана там, где железная дорога проходила в узком месте в выемке между скалами. Вдруг из-за поворота вынырнул состав. Все произошло очень быстро, бежать с путей некуда. 16 человек буквально раздавило составом. Захар Михайлович успел прижаться к скале, это его и спасло, но проходящий вагон зацепил руку и переломил ее.
Алексей, закончив семилетку, в шестнадцать лет пошел трудиться на шахту. Работал наверху, разгружал уголь с платформ. Дневная норма – 60 тонн. В 1942 году перешел в пожарную команду на место кузнеца. К тому времени для себя он уже давно решил, что ему надо идти на фронт, ждать целый год, пока исполнится 18 лет, невмоготу. Алексей знал, что в Барнауле в паспортном столе работает родственник дядя Яша. Поехал туда, пришел к дяде и пожаловался, что потерял паспорт, надо как-то восстанавливать документ. Дядя Яша успокоил: «Ты же знаешь, когда родился?» – «Конечно, – засмеялся в ответ Алексей и назвал дату рождения, – 13 февраля 1924 года». Так он получил новый паспорт и новую дату рождения, состарив себя на год.
В 1942 году, очень непростом для всей страны, Новосибирский областной комитет ВКП (б) принял решение сформировать новую стрелковую дивизию добровольцев-сибиряков. Инициатива обкома в Сибири нашла широкий отклик. Кузбасс, входивший тогда в состав Новосибирской области, также включился в формирование дивизии. Многие партийные, комсомольские и хозяйственные руководители вступили в нее, среди них – секретари Ленинск-Кузнецкого и Кузнецкого горкомов ВЛКСМ Н. Туров и К. Силин, секретарь комитета ВЛКСМ шахты имени С. М. Кирова Александров. В Кемерове о желании идти на фронт заявили 3850 рабочих и служащих. На Киселевском машиностроительном заводе в течение одного дня подали 250 заявлений. В эти дни стал добровольцем и Алексей Ванин.
Несмотря на трудный год все верили в победу. Алексей, чтобы успокоить родных, сказал: «Не волнуйтесь, вернусь с победой, на белом коне!» 14 сентября 1942 года эшелоны Сибирской добровольческой дивизии двинулись на запад, в одном из вагонов находился и наш герой.
Ванин попал в снайперскую роту Сталинградской Сибирской дивизии. Первые бои сибиряки вели на Калининском фронте. Снайперская рота ввиду нехватки подразделений заняла участок фронта протяженностью 3 км. Тут-то и пришлось Алексею впервые стрелять в человека. По его словам, когда он целился в первый раз, винтовка ходуном ходила от волнения. Так и не знает: попал тогда или нет. А вот свою вторую вылазку он помнит хорошо. До войны он не раз ходил со старшими на охоту, неплохо стрелял, но здесь его трясло как в лихорадке, охватывало ощущение какой-то катастрофы, которое он не забыл до сих пор. Немец шел к колодцу за водой, упал сразу как подкошенный и не шевелился, Через несколько минут появился другой фриц, наверное, искал товарища. Этого Алексей срезал деловито, как на охоте. Волнения уже не было, перед ним был враг. Тогда он получил свое первое звание – сержант.
На всю жизнь у него осталась благодарность к опытным солдатам, уже побывавшим под огнем, оберегавших молодых и необстрелянных как своих детей. Однажды он случайно подслушал их разговор: «Надо бы Лешку попридержать – уж больно он ретивый, сгоряча на пулю нарвется».
С детства привыкший к работе наравне со взрослыми, Алексей быстро освоил особенности нехитрого армейского быта. Он был физически крепким, выносливым и практичным, что выгодно отличало его от некоторых бойцов из горожан. Он мог быстро отыскать сухие дрова, развести огонь и сварить кашу. В период непрерывных боев это было особенно важно, так как надеялись тогда только на сухой паек, да и того иногда не было.
В 1943 году Алексей был ранен, и после лечения в госпитале его направили в другую часть. В составе пулеметного батальона он участвовал в боях за Ворошиловоград, Старобельск. На реке Донец под Лисичанском молодого сержанта ожидало второе ранение. Вот как об этом вспоминает сам Алексей Захарович: «Немец-то попер, все наши отступили, а я в окопе остался, отстреливался. Мне в бедро попали. Перевязал худо-бедно и пополз в густой траве к проволочным заграждениям. Думаю, надо поискать место, где их могло снарядом разорвать. Фрицы совсем рядышком, наших раненых добивают. Как они меня не увидели?.. Жарища еще была страшная! У меня от потери крови галлюцинации начались. Ползу, и мне кажется, что кто-то протягивает котелок с водой. Тяну к нему руку и… утыкаюсь в землю. К вечеру отыскал-таки дырку в заграждении, дополз до берега, а дальше через реку меня какой-то танкист на лодке переправил к своим».
После ранения его вновь ожидал госпиталь в Миллерово и перевод в другую часть. Алексея Ванина направили в артиллерийский полк. Там скоро узнали, что он неплохо рисует, и определили в дивизионную разведку. Глядя в стереотрубу, Ванин карандашом делал наброски местности: где минометные расчеты противника стоят, где проволочные заграждения, а где пулеметные точки.
Не раз был на волоске от смерти. Однажды вышел из землянки за дровами, а через минуту точно в нее угодил снаряд – прямое попадание. Всех в землянке разорвало на куски. Мог Ванин погибнуть и на минном поле, через которое шла его рота. «Бывают же чудеса! – вспоминает Алексей Захарович. – Прежде чем нас заметили, мы прошли больше полполя, но ни один солдат не подорвался. «Стойте! – заорали нам издалека. – Здесь мины!» Мы застыли на месте, боясь шевельнуться. Подошли саперы из соседней части и осторожно вывели нас оттуда».
Не раз приходилось Алексею Ванину ходить за «языком» «на ту сторону», а это всегда на грани жизни и смерти. Хотя, считает Ванин, на войне – как в жизни, страшное и трагическое часто перемешивается с забавным и смешным. Он всегда вспоминает во всех своих интервью об одном военном эпизоде, который приключился с ним в Польше: «Однажды на рассвете я пошел за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал: садовник, а присмотрелся – елки зеленые, фриц! Тоже, значит, яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще убить человека, если не в бою, очень непросто». В Польше ранило в очередной раз: осколком пробило каску, с тех пор долго мучили головные боли.
До сих пор помнит Алексей Захарович атмосферу атаки. Крики «Ура! За Родину! За Сталина!», а дальше по матушке… Он вспоминает: «Несешься вперед, глаза вылупишь, может, навстречу смерти, ну и кричишь как не в себе, надеясь, что криком отгонишь пулю. И мат-перемат вокруг. А если еще и штрафная рота! У штрафников никакого «Сталина», а только на мате».
Было еще ранение, бои за Бреслау, Дрезден, Прагу, где для 20-летнего сержанта Алексея Ванина закончилась война. Европа поразила его своей чистотой, аккуратностью, зажиточностью поселений, что были совершенно непохожи на освобожденные русские, украинские, белорусские города и веси, где все было порушено, разорено, на месте хат торчали, как обелиски, печные трубы.
На праздничном костюме Алексея Захаровича можно увидеть боевые награды: ордена Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, медали «За отвагу», «За освобождение Праги» и другие. Но главный след война оставила в сердце. Он не любит вспоминать и рассказывать о войне, это очень тяжело, столько фронтовых друзей потерял! С годами Алексей Ванин без слез уже не может говорить о тех боях. Наверное, поэтому в канун 40-летия Победы он написал пронзительное стихотворение, которое очень точно передает переживания ветерана Отечественной.
Сутуля сгорбленные спины,
От Украины до Москвы
Через овраги и долины
Лежат продрогшие мосты.
А даль бывает так прекрасна,
Так удивительно светла,
Как будто всей России тайны
Дорога в зеркало взяла.
У Прохоровки, Обояни,
У Белгорода и Орла,
Земля, взрыхленная боями,
Передо мною пролегла.
Здесь реки кровь еще не смыли,
Здесь родники слезами бьют,
Здесь каждым стебельком ковыли
Поныне мертвые встают.
И небо чистое над нами
Успокоенья не дает,
Летит и требует ответа,
И вновь и вновь нам в сердце бьет.
Река течением влечет,
Я ощущаю трепет весел.
А на холмах – то дот, то дзот
В земле таятся сорок весен.
И вдоль нейтральной полосы
Теперь уж к речке тихой-тихой
Стекают капельки росы
С берез, увитых повиликой.
А там, вдали за рядом ряд
Колючей проволоки струпья,
Деревья сумрачно стоят
С колючей проволокой на сучьях.
Им ноши той не опустить,
И проволока въелась в тело.
Но как деревьям объяснить,
Что канонада отгремела?
А может, лес меня мудрей
И бдительней стоит на страже
Исконных наших рубежей,
Пропахших копотью и сажей.
Война закончилась, но служба в армии продолжалась. Демобилизоваться из части, стоявшей в Праге, помог случай. Штабным писарем был земляк Алексея, родом из Киселевска. Он-то и подсказал, что специалисты, представлявшие ценность для народного хозяйства, и военнослужащие, имеющие не менее трех ранений, подлежат внеочередной демобилизации. Служить в армии в мирное время Алексей не хотел, он мечтал стать художником, поэтому демобилизовался и отправился к семье.
Однажды зимой 1946 года ночью Ванины услышали стук в окно, насторожились, открывать не торопились. Дело в том, что в 1943 году (Валентина запомнила: по радио объявили об освобождении от фашистов города Орла) тоже ночью в их дом ворвались бандиты – 7 человек, они были вооружены пистолетами, это был грабеж. Спросили: «Кто там?» Услышали громкий голос Алексея: «Открывайте!» Он был на белом коне! Сестра хорошо запомнила, как скрипел снег под копытами коня, которого Алексей взял в пожарной команде, где работал до ухода на фронт, вспомнив свое обещание, данное родным. Он любил эффекты. Открыли дверь, в дом ворвался Алексей. Сестра застеснялась, вскочила ведь в ночной рубашонке, и спряталась под одеяло. Алексей подошел к кровати, сгреб Валю: «Да ты уже, сестренка, под потолок!» Рядом в исподнем суетился отец. К утру повалили соседи. Радовались за Алексея, за Ваниных, но тут же с горечью стали вспоминать о тех, кто погиб и не вернулся. Это очень расстроило Алексея, да и контузия давала знать. Его затрясло, и он воскликнул: «Лучше б я не вернулся, а погиб!»
Время изменило Алексея, он очень возмужал, братишка и сестренка выглядели по сравнению с ним детьми. Из Чехословакии ему удалось привезти чемодан с горкой ученических ручек, карандашей, тетрадей, ластиков. Соседские ребятишки сбежались за подарками, и каждый получал от Алексея свою долю. Те, кто посмелее, получив подарок, вновь вставал в очередь. Гектарий, которому было уже 17 лет, старался вести себя сдержанно, по-взрослому, а Валя очень боялась, что ей не достанется от брата подарка, но тот не забыл о своих родных.
Алексей пошел наниматься художником в клуб, но его как партийного (в армии вступил) назначили директором клуба в Киселевске. В клубе показывали кинофильмы, проводили танцы, иногда приезжали столичные артисты. Сам Алексей отплясывал на сцене чечетку и «яблочко», вел концерты, участвовал в театральных сценках.
Часто забредали сюда и хулиганы, и местные «авторитеты». Драки были обычным делом. Когда Алексей разнимал очередную потасовку, в которой участвовал известный в городе бандит Гамаюнов, ему порезали китель. Алексея вызвали в райком, стали укорять, что не мог справиться с хулиганами, а тут еще и жалобы со всех сторон от окружения районного начальства, что молодой заведующий не стал пускать их в клуб без билетов. Решил увольняться, но с партийного учета его не снимали, объяснив, что по указанию обкома всех свободных коммунистов надо «бросить» на ударную работу под землю, в шахту.
Способный, работящий фронтовик-орденоносец не затерялся, не запил, как многие из его окружения. В эти годы для подъема производительности труда стали создаваться комсомольско-молодежные коллективы, только на предприятиях Кузбасса в 1948 году их было около 2100. На шахтах создали 100 комсомольско-молодежных рейдовых бригад, которые собрали в отработанных лавах, завалах и отвалах породы бездействующее оборудование более чем на 4,5 миллиона рублей. В обстановке подъема комсомольского движения, направленного на достойную встречу 30-летия ВЛКСМ, Ванина избрали освобожденным секретарем комитета комсомола шахты. В это же время в жизни Алексея происходят и другие важные события.
Он узнает, что в Киселевске создана секция классической борьбы. Крепкий, здоровый мужчина, которому частенько на молодежных мероприятиях приходилось вразумлять хулиганов, в том числе и кулаками, решил попробовать подучиться «правильной» борьбе. Секцией руководил интересный человек с трудной судьбой – Василий Иванович Анисимов. Он, как и большинство мужчин, прошел фронт, раненым попал в плен, бежал, но вновь попал в концлагерь, заболел тифом и был отправлен фашистами в крематорий, но товарищи его спрятали, выходили. После освобождения Анисимов попал в Киселевск и, будучи хорошим борцом, начал тренировать молодежь.
В том же 1948 году Алексей Ванин начал участвовать в соревнованиях и за год добился серьезных успехов: стал чемпионом города, в Кемерове – чемпионом области, в Омске – лучшим в Сибири, успешно выступил на Всесоюзных соревнованиях профсоюзов. Его стали приглашать переехать в Москву.
Свою первую борцовскую победу Алексей Ванин помнит до сих пор. Это случилось в цирке «Шапито», который был на гастролях в Киселевске. Тогда, выйдя из зала, он победил циркового борца, приведя в неистовый восторг своих земляков и маму Полину Ивановну, сидевшую в амфитеатре. Она от волнения вцепилась в погоны сидящего впереди полковника и чуть было не оторвала их, пока шла схватка.
В это же время в жизни Ванина произошел важный поворот. Он женился на миловидной официантке ресторана – Таисии. Однако интенсивная комсомольская работа в шахте и постоянные тренировки и поездки на соревнования не способствовали созданию дружной семьи.
В августе 1948 года Алексей получил первую в своей мирной жизни высокую награду – Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ «За умелую организацию социалистического соревнования в честь Дня шахтера. Жизнь в шахтерском Киселевске, чрезвычайно криминальном, была непростая. Постоянно происходили стычки с «блатными», как вспоминает Ванин: «Если кто-то меня крыл матом или угрожал «авторитетами», то я наглеца «вырубал» одним-двумя ударами».
Да, Алексей Ванин был гордым и горячим парнем. Дошло до того, что он где-то достал себе пистолет ТТ. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы «ствол» не обнаружил отец, который к тому времени стал депутатом горсовета. Он привез Алексея на своем тракторе в укромное место у речки, разобрал на глазах у обиженного сына ТТ на части и расшвырял их в разные стороны в воду. «Если драки тебе еще сходят с рук, – сказал он Алексею, – то с этой штукой ты точно вляпаешься».
Осенью 1948 года у Алексея Ванина украли часы, вором оказался один уголовник, постоянно круживший вокруг комсомольского вожака. Ванин, «проведя дознание», крепко отлупил вора, не сдержался. Опасение будущих судебных разбирательств заставило Ванина принять решение, в корне изменившее его жизнь: он решается наконец-то уехать в Москву, где к тому времени уже обосновался его тренер В. И. Анисимов, и сосредоточиться на классической борьбе.
Родные Алексея еще долго жили в Киселевске. Они купили себе дом по улице Чехова № 16. Когда Алексей Захарович забрал в Москву родителей, а брат Геннадий (так стали называть Гектария) уехал в Одессу, в этом доме долгое время до переезда в Барнаул проживала сестра Алексея, Валентина Захаровна Прокопенко (фамилия после замужества). Она прошла путь настоящего жителя кузбасского шахтерского городка: работала машинисткой на заводе № 6, который впоследствии носил имя Героя Советского Союза Черных. С 1949 по 1956 годы трудилась зарядчицей аккумуляторов на шахте № 7. Учеба в Киселевском торговом техникуме позволила ей стать сначала машинисткой машбюро, а затем секретарем-референтом на заводе имени Черных. Уйдя на пенсию, Валентина Захаровна переехала в Барнаул, где живет и сегодня, воспитывает внуков.
Москва встретила Алексея Ванина дружелюбно. Его назначили заведующим спортзалом ДСО «Строитель» в Доброслободском переулке, здесь же ему пришлось жить в первые после переезда месяцы. Жена Таисия осталась пока в Киселевске. Алексей постоянно тренировался сам и готовил московскую команду «Строитель» к встрече с очень сильной минской командой. Там в полутяжелом весе боролся известный, опытный мастер спорта. Ванин победил в схватке, победила и его команда. Постепенно он стал известным спортсменом и решил связать дальнейшую судьбу с тренерской работой. В 1949 году бывший шахтер поступил, а 1951-м закончил специальное отделение школы тренеров Государственного Центрального Ордена Ленина института физической культуры имени И. В. Сталина (знаменитый ГЦОЛИФК), ему присвоили квалификацию тренера по борьбе.
В 1950 году Ванин занял первое место во Всесоюзных соревнованиях спортивного общества «Строитель» в полутяжелом весе. Спортивные успехи помогли ему постепенно устроить свой быт. В 1949 году он получил первую комнатку – на стадионе «Строитель» в административном здании по улице Радио, а вскоре комнату в коммуналке у «Сокола».
К этому времени в Киселевске у него родилась дочка – Надя, но отношения с женой не заладились сразу. Алексей понял, что этот брак для него оказался поспешным. Однако, получив комнату, он в соответствии с понятиями о долге, вызвал семью в Москву, и они стали жить вместе в коммуналке.
По-прежнему главное в жизни Ванина – классическая борьба. Он учится, тренируется, выступает на различных соревнованиях, выигрывает первенство Москвы. В 1952 году ему присваивают звание «Мастер спорта СССР». Имя Алексея Ванина становится все более известным в спортивных и околоспортивных кругах. Он попадает в поле зрения Василия Сталина, который в это время стремился собрать в курируемое им спортивное общество ВВС (Военно-воздушные Силы) лучших спортсменов страны. Так Алексей Ванин вновь начал служить в армии, получил звание старшины и… продолжил заниматься борьбой. Армейским спортсменом он был почти до 1960 года, перейдя затем в «Локомотив». За годы армейской службы Алексей Ванин выигрывает первенство Вооруженных Сил, становится серебряным и бронзовым призером чемпионата СССР по классической борьбе в полутяжелом весе. В составе армейской сборной он – победитель командного чемпионата страны.
| Далее